Гварков вздохнул облегчённо – вроде бы пронесло – и пошел давать секретаршам новый инструктаж. Чтобы впредь блюли более бдительно.
Однако уже на следующий день дверь раскрылась, и в кабинет въехал увешанный шариками трёхколёсный велосипедик. На нём восседал глуповатого вида веснушчатый мальчуган в коротких штанишках и с сопливым носом. Раз – он встал с велосипеда, два – сорвал маску, три – и на ногах непостижимым образом появились брюки, а на теле пиджак.
– Здравствуйте, Константин Дмитриевич, – сказал Рындин. – Я доработал свое изобретение.
Гварков улыбнулся и снова предложил сесть.
– Вот, – Рындин положил на стол такой же батон, как и в прошлый раз. – Теперь батон вырастает на тонком черенке, который, управляясь по радио, переламывается в нужный момент, и батон падает на землю.
– На землю? – спросил Гварков. – Это же негигиенично.
Рындин спрятал в рукав приготовленный для подписи текст резолюции и кивнул:
– Я всё понял. Я доработаю. До свидания, – и ушел.
Как раз этого самого свидания Гваркову и не хотелось.
В помощь секретаршам были выделены служебные собаки, которые запах Рындина учуяли бы за километр.
Однако на следующий день в кабинет Гваркова вошла развратного вида девица, от которой дико разило духами "Московское утро".
– Там у вас с собачками что-то случилось, – сообщила она, перевоплощаясь в Рындина. – Они надевают противогазы и выпрыгивают в окно…
Гварков поцеловал Рындину ручку и усадил напротив себя.
– Вот, – сказал Рындин, – батон вырастает в пластиковой упаковке, которая легко моется и, благодаря специальным добавкам, разлагается после удаления её с батона, что способствует сохранению благоприятной экологической обстановки.
– М-да, – сказал Гварков, – но транспортировка…
– Хорошо, – сказал Рындин. – Я доработаю.
Гварков понял, что меры нужно принимать решительные и, выставив на караул вооруженных милиционеров, распорядился не пускать никого.
– Так-то вот, – сказал он.
Но на следующий день в форточку залетел ясный сокол и, ударившись об сырую… то есть об паркет, обернулся Рындиным.
– Вот, – сказал он, – на улице – можете взглянуть – разовый фургон для перевозки хлеба. Вырастает непосредственно на дереве и бесследно исчезает после доставки батонов в магазин.
– Но это же неудобно, – возразил с улыбкой Константин Дмитриевич. – Водители-то не разовые.
– Понятно, – сказал Рындин. – Исправлю.
…Гварков приказал расставить вокруг здания снайперов и без предупреждения стрелять во все приближающиеся объекты.
Впрочем, этого не понадобилось. Рындин больше не появился.
Как потом дошло до ушей Константина Дмитриевича, с разовыми водителями у Рындина ничего не получилось. Человека оказалось создать не так уж просто. На деревьях вырастали злобные двуногие зубастые существа, которые норовили оттяпать у несчастного генного инженера палец.
Как рассказывал сосед Рындина по дачному участку (а Рындин проводил свои опыты именно на даче), последний раз Рындина он видел в окружении нескольких его полуразумных творений, которые привязывали его к вертелу и начинали разводить костёр.
– Впрочем, – добавлял Гварков, заканчивая свой рассказ, – за достоверность не ручаюсь. М-да… Чего не сделаешь для Отечества. Жалко, конечно, человека.
Он ковырялся зубочисткой в своём рту и мечтательно глядел в окно, словно бы что-то вспоминая.
А потом мы с ним пили чай, и Гварков достал из шкафа поджаристый батон.
– Рындина батон. Один из тех самых. Представляете – не черствеет. После стольких-то лет. Надо же…
Он взял длинный нож и отрезал от батона кусочек:
– Попробуйте.
13.8.93
Игрушечный
Любая встреча – в некоторой степени случайность. Даже если начальник созывает совещание, это не значит, что в указанное время соберутся все. Один человек заболеет, другой решит, что есть более важные дела, а третий не получит письма, поскольку на его компьютере сломался почтовый клиент. И получается, что состоявшаяся встреча – это подарок небес, удачно выстроившиеся звёзды или ещё какая-нибудь астрологическая чушь, реализовавшаяся в виде конкретного, вполне ощутимого чуда.
Мы встретились несколько лет назад. Не могу точно вспомнить дату. Мы с женой жили тогда в крошечной двухкомнатной квартирке с одной проходной комнатой. Её пожилая мама оставалась совсем одна в другом городе, и скоро мы поняли, что одиночество очень плохо на неё влияет. Жена уехала, чтобы собрать её и привезти к нам. Я понимал, что это необходимо, но предстоящие перемены здорово усложняли мне жизнь. Прежде всего потому, что я очень хотел закончить свою книгу, над которой бился много лет. Компьютер стоял в проходной комнате побольше, куда мы планировали поселить тёщу. Переместить компьютерный стол к нам, в маленькую спальню, не было никакой возможности. А писать под присмотром, как мне казалось, я бы не смог.