Клара разместила свою тушу в кресле, вцепилась лапищами в поручни, а привратник напрягся и взялся за ручку. Начался подъём. В толпе кто-то захлопал. Послышался всхлипывающий голос: «Надо же, дожили…». Привратник крутил и крутил, а кресло всё ползло вверх, утаскивая весело дрыгающую ногами доярку в небо.
Однако, когда кресло достигло высоты шестого этажа, привратник вдруг выкинул странный фокус – он дико загоготал и выпустил ручку из рук. Все охнули. Подъёмник с тушей госпожи Шнапс рухнул вниз и гулко ударился о землю, произведя весьма внушительное сотрясение. В ту же секунду вдоль серо-желтой стены от фундамента в сторону крыши побежала, извиваясь, словно змея, тоненькая трещина.
– Берегите-с головы! – вдруг заверещал Егубин и пустился наутёк.
Трещина моментально расширилась, и «Надежда» торжественно рухнула, порождая горы строительного мусора и клубы пыли.
Пахотнюк, получивший удар по голове обломком разлетевшейся рамы, подошёл ближе к обломкам дома и осмотрел масштабы трагедии.
– Рябинкин! – крикнул он. – Давай распоряжайся здесь.
– Слушаюсь, Егор Тимофеевич, – бодро ответил Рябинкин.
– Доярку починить, мусор убрать. Этого с кинокамерой поймать, камеру сломать. Швейцара расстрелять, потом разобраться, кто таков.
Откуда-то из клубов пыли раздались голоса мужиков:
– Да он того, гикнулся уже… А глянь-ка – следы от зубов на всю ногу!
Глава плюнул на землю, развернулся и зашагал к машине, где его поджидали Михеич в весьма бодром расположении духа и Егубин, забившийся в угол на дальнем сиденье.
Пахотнюк залез внутрь.
– Михеич, трогай. А с тобой ещё будет разговор, Фрол Гвидонович. Небось, дом-то соорудил из песка с грязью без единой крупинки цементу.
Егубин молчал.
Джип выехал на тракт. Михеич рулил не спеша, явно получая удовольствие. Пахотнюк покосился на него и вздохнул.
Тут в лобовое стекло врезался солидных размеров булыжник, оставив после себя раскидистую ветку трещин. Михеич затормозил.
– Это что ещё такое? – взревел Глава, выбираясь из машины.
К джипу приближались три чумазых пацана в мешковатой рваной одежде.
– Вы что, совсем озверели? – возмутился Пахотнюк, мысленно готовясь поймать ближайшего за вихры и переломать ему позвоночник.
Однако в него один за другим полетели камни. Пахотнюк прикрыл лицо рукой и вскрикнул от удара в грудь. Из машины высунулся Егубин:
– Егор Тимофеевич, едемте-с, ну их…
Камень долетел и до него, расшибив лоб и ободрав ухо. Егубин вывалился на асфальт. Подбежало ещё двое пацанов и принялись мутузить ногами уже мёртвое тело, из головы которого вытекала серая муть.
Пахотнюк запрыгнул в джип, закрыл дверь. Михеич рванул с места. Пара камней ударилась в заднее стекло, но машина уже разогналась, и её было не достать.
– Что же творится-то? – пробормотал Пахотнюк.
– И не говорите, барин, – отозвался Михеич. – Я чуть в штаны не напустил. А штаны-то новые…
– Ты куда едешь-то?
– Да знамо куда – подальше от этих.
– Стой.
Джип замер у обочины. Глава вышел из машины и отдышался. Они стояли возле забора морга. Михеич, оказывается, так разогнался, что заехал в самое Ровнецо. «Не дай Бог, бензин ещё кончится», – пронеслось в голове Пахотнюка. Ноги понесли его к калитке. «У Карла топор, – подумалось почему-то. – Как-нибудь отобьёмся».
Войдя во двор, Пахотнюк поморщился – возле его ног валялась куча собачьих трупов с перегрызенными глотками. Обойдя их, он направился к сараю.
– Карл! – позвал он и тут же обмер.
Посреди двора Карл размеренно и чётко рубил дрова. Поставит чурку, взмахнёт топором – чурка пополам. Ещё раз взмахнет – ещё пополам. Молча, не спеша. Да было бы уж и вовсе странно, если бы Карл при этом заговорил. Потому что головы у него не было, а из обрубленной шеи тоненькой струйкой текла кровь.
Пахотнюк закричал и побежал наобум, сломя голову. Врезался в забор. Споткнулся о собачий труп, потом о человеческую ногу. Вылетел со двора и до смерти перепугал Михеича тем, что вцепился ему в рукав и запричитал:
– Антон Михеич, увези меня отсюда, Христом Богом прошу…
И разревелся.
X
За то время, пока они добирались до здания администрации, впрочем, Егор Тимофеевич вполне пришел в себя, и, едва переступив порог кабинета, телефонировал своему давнему знакомому, полковнику Лосеву.
– Добрый день, Константин Аркадьевич. У тебя войска есть?