Ты прав, Билли. Ты бесконечно прав, а я бесконечно благодарен. Только давай разберёмся, что значит «жив». Насколько я понимаю, из той плоти, которая когда-то была Виктором Буровым, остался только небольшой кусок бедра, остальное постепенно заменила механика и электроника. Экзоскелет – шутка хорошая, ему всё равно, что в себе таскать, лишь бы батареи были заряжены. Так что жив я или нет – это вопрос. И поставили ли меня на ноги, тоже непонятно, ведь по сути ноги уже не мои. Ты не согласен, Билли? А, ты говоришь, что это всё не напрасно, что я служу ради нашей победы.
И в этом ты тоже, мать твою, прав. За те годы, что я служу, мы всё время побеждаем. Сначала мы побеждали ластобрюхих, потом каких-то однополых, теперь с ними всеми вместе побеждаем головоногих. Сначала мы воевали за Родину, потом, когда Родины не стало, за демократию, а теперь за президента. И мы действительно побеждаем, это не просто слова. Я же вижу разрушенные города и оплавленные нашим оружием скалы. Мы продвигаемся вперёд, покоряем наших врагов и саму природу, это правда. И враги наши когда-нибудь станут нашими друзьями, когда это станет выгодно тем, кто послал нас на войну. И это, безусловно, будет нашей очередной победой.
Но вернёмся к твоему вопросу, Билли. Ты же спросил, как у меня дела. Должно быть, существует некая мера – хорошо дела идут или плохо. И надо суметь как-то взвесить, оценить, хорошо ли идут мои дела. Вполне возможно, что это можно измерить суммой на моём счету. Во всяком случае, я знаю, что многие так думают. Что ж, тогда моё последнее ранение, когда я лишился головы, здорово улучшило мои дела, ведь мне выплатили солидную страховку. Вопрос только в том, Билли, что мне делать с этими деньгами? Ну, понятно, что для начала надо выплатить долги. Вся наша система направлена на то, чтобы человек изначально рождался с долгами, которые потом всю жизнь бы выплачивал. И это разумно, Билли! Ведь иначе кто бы захотел работать в шахте? Или, тем более, кто пошёл бы служить в армию? Что ты говоришь? А, да, понял. Ты говоришь, что я после стольких лет службы наверняка окажусь в плюсе.
И в этом, Билли, ты прав. У меня уйма денег. И если я вдруг решусь уволиться из армии, и если мне это позволят – ты же знаешь, как много людей у нас занимается агитацией, они просто так не отпустят меня – то я, пожалуй, и вправду смогу вернуться домой и попытаться оплатить своё лечение. Представим себе на мгновение, что мне вдруг хватит средств даже сделать себе вполне приличное тело из мяса и костей. И пусть даже, хоть это совсем уже фантастика, у меня останутся деньги на то, чтобы прожить достойно ещё пару лет. Но чем я буду заниматься потом, Билли? Что я умею? В моей электронной башке на данный момент только военные секреты и жалкие ошмётки общеобразовательной программы для третьего класса. Что ты говоришь? Я смогу завести семью?
Да, Билли, мать твою, ты прав. Я совсем забыл. Я же могу вдруг оказаться настолько богат, что смогу вылечиться, сделать протезы для всего, что мне понадобится, пройти курс гормонотерапии и, возможно, жениться. И у меня будет, что обсудить с женой. Я же столько всего в жизни повидал. Я же знаю тысячу видов оружия. Я за один только сегодняшний день видел сотни смертей. Оторванные руки, щупальца и головы, взорванные школы и больницы, целые выводки уничтоженных головоногих. Это достойно того, чтобы быть изложенным в стихах. В конце концов, наверно, не так уж трудно сейчас понравиться девушке, которая живёт в провинции и еле сводит концы с концами, а самая несбыточная её мечта – сделать макияж в автомате за полторы копейки. Что говоришь, Билли?