— Да… — шепнул я ей на самое ушко.
Какому лейтенанту, а я так и уволился в этом звании из доблестной и непобедимой, не хотелось поиметь вышестоящих по званию особо извращенным способом, пусть и в переносном смысле? А у меня выпал шанс сделать это на практике, осуществить, так сказать, мечту безвозвратно сгубленной сапогами молодости. И дураком я буду, если не воспользуюсь возможностью.
— За неподшитый воротничок! За расстегнутую пуговку! За неотданную вовремя честь! — распаляясь, я загонял себя все глубже и глубже, а тело подо мной стонало и извивалось отнюдь не от боли.
— И за самоволку… — выдохнула она на последнем толчке.
— И за нее тоже, — поцеловал в уязвимое место между шеей и плечом, вынуждая ее еще раз дернуться, а меня — зажмуриться от удовольствия.
Утро начинается хорошо, если начинается не с кофе. Или не только с кофе. Но одним кофе сыт не будешь, а завтрак мы безнадежно пролюбили. Таскаться до вагона-ресторана я и не собирался — чем меньше людей увидит меня здесь, тем лучше, но от запасов остались рожки да ножки, а следующая стоянка, чтобы прикупить чего-то на перроне, стояла в расписании не раньше, чем через два часа. А еще через три — первопрестольная. А у меня "язва" и диета. Такими темпами я копыта отброшу раньше, чем доеду.
— Какие проблемы? — удивилась Зоя, стоило мне заикнуться о голоде.
Нажатие на незамеченный мной звонок привел к нам всё того же проводника, держащего покер-фейс не хуже широко припиаренного в моем мире Бэрримора. И лишь лукавые искры на дне глаз показывали, что тайной происходящее в купе для него не являлось. Неудивительно — его место находилось за тонкой перегородкой, об которую мы периодически стукались в процессе.
Поели. Подремали. Повторили на посошок.
— Девчонки намекали на особенный подарок к отпуску… — мурлыкнула она, уже окончательно облачаясь обратно в форму, когда в окне начали мелькать вокзальные сооружения, — Но я и не подозревала, что он будет таким… сладким! — и она властно поцеловала меня.
Оскорбиться — не оскорбиться?
Если подойти сугубо утилитарно, то мне только на руку, что она приняла меня за презент от сослуживцев. Меньше болтать будет. Но если спустить сравнение с проститутом…
— Я точно не подарок, и не твой! — грубо прижал женщину к стене и неаккуратно укусил за нижнюю губу, — Гусары денег не берут! — огладив принесшие столько удовольствия изгибы с уже навешанным вооружением, первым покинул купе. А дальше, пользуясь стройным телосложением и отсутствием габаритного багажа, проскользнул мимо очереди на выход, и в числе первых выскочил из вагона, отсалютовав напоследок понимающе ухмылявшемуся проводнику. Он показал мне вслед большой палец:
— Обращайся!
Глава 3
Я как рассудил: мнимая амнезия или настоящая, но наверстывать знания надо. То воздействие, что оказал на меня в первый день попаданства Андрей Валентинович, постепенно себя исчерпывало, взбаламученные школьные предметы стали блекнуть. И не стоит забывать, что почти вся гуманитарка с моим миром не совпадала — другие вехи, имена, литературные произведения. Даже "Ас" Пушкин — наше всё — носил здесь имя Алексей Сергеевич, а не Александр, хотя узнал я об этом чисто случайно — в домашней библиотеке зацепился взглядом за книжный корешок и долго не мог уловить, в чем неправильность. Зато Дантеса он сам ухлопал, отделавшись несерьезной раной, что, впрочем, солнцу русской поэзии не сильно помогло, все-таки язвой он был первостатейной и всего через пару месяцев нарвался на новую дуэль с каким-то бароном-немцем, которую не пережил. По датам я не сильно ориентировался, просто как-то по зомбоящику наткнулся на передачу, и запало, что в нашем мире он погиб зимой, а здесь — весной, всё в те же тридцать семь.
Дальше — хуже! Толку-то, что прозябая в армейских нарядах, от нех делать и нех почитать я уже в сознательном возрасте осилил все тома "Войны и мира" и даже твердо теперь знал, что поручик Ржевский с Наташей Ростовой ни то, что не переспал, а даже не встречался ни разу? Смысл, если здесь граф Толстой так и не родился и тем более не стал писателем? Даже Достоевский со своим "Идиотом", сериал по которому, зевая от скуки, высмотрел целиком исключительно ради жены, — и тот отсутствовал в школьной программе! Почти вся поздняя классика литературы ушла на откуп слабому полу. ЖФ раньше избегал, но тут, видимо, придется приобщиться.
Еще из таких примеров: вся история, начиная от Ивана Грозного. Пожалуй, я единственный в этом мире человек, точно знающий, что нашествие тварей началось именно в шестнадцатом веке. Благодаря тому же зомбоящику — а в школе история не была моим любимым предметом, "спасибо" Писе Николаевне, которая могла посоперничать с книжным профессором Бинсом по усыпляющему эффекту — 1584-й, год смерти Ивана Васильевича случайно в голове застрял. А может из дочкиной домашки запомнил. Если добавить, что все знания по тому периоду у меня уложатся в несколько слов: Ардашев, опричнина, Сусанин с поляками и Лжедмитрий, причем даже не скажу, кем был первый, то это реально достижение! Гордиться, в общем-то, нечем, но то, что вскоре пресеклись Рюриковичи, помню. Здесь Иван Четвертый царствовал даже меньше — погиб при странных обстоятельствах в 1582-м, зато его прямые потомки сидят на троне до сих пор.