Товары на фабрике были сложены в большом темном помещении, которое было отделено от цехов решетчатой перегородкой. Пройти туда можно было только в сопровождении Габи, который не хотел, чтобы ребята все растащили, а главное, боялся, как бы по чьей-нибудь неосторожности не случилось пожара. Так веселились три вечера подряд. При дрожащем мерцании свечи старшие тщательно осматривали шкафы, полки и груды ящиков, сложенных рядами вдоль перегородок. Чего там только не было! Смешные шляпы, игрушки, тещины языки, которые Зидор внезапно запускал кому-нибудь прямо в нос с расстояния в два метра, или букеты, которые Берта Гедеон заставляла распускаться, дуя в толстую сигару.
Марион принимала в поисках активное участие. Ее кошачьи глаза все видели в темноте. Передвигая ящики, она заметила в глубине склада дверь, которая вела в чуланчик, видимо ранее служивший раздевалкой. Она его обследовала на ощупь, но не нашла ничего, о чем стоило бы сообщить другим. Случайно тут же появился Бонбон. Он высоко держал огарок, освещавший его смышленую, любопытную рожицу. Марион схватила его за руку.
– Не надо туда идти, – сказала она мягко, но тоном, не допускавшим возражения.
– Нет? – спросил малыш, поднимая на нее удивленные глаза.
– Нет! – повторила Марион, уводя его. – И не спрашивай почему…
Когда Марион решительно говорила „нет“, никто не решался ослушаться. Сам Габи никогда ничего не предпринимал, не обменявшись взглядом с этой умной девочкой: она была совестью всей компании.
Возвращались поздно вечером, спотыкаясь в воронках, которые остались со времен войны. Надо было вновь проходить мимо Черной Коровы, похожей в темноте на чудовище, присевшее на задние лапы. Это не пугало старших, но малыши замолкали на этом месте и бежали, дрожа от страха.
– Нечего бежать так быстро! – громко смеялся над ними Габи. – Корова вас не съест…
И Черная Корова начинала заунывно звенеть над градом камней.
В котле паровоза была огромная трещина. С передней площадки можно было легко пробраться внутрь. Днем не было страшно, и ребята уже не раз рвали свои штаны и юбки, залезая Корове в брюхо. Однако ночью никто на это не решался.
Накануне вечером, когда они проходили мимо мрачного заржавевшего паровоза, Зидор бросил вызов, на который никто не откликнулся.
– Отдаю свою долю картошки тому, кто пойдет осмотреть котел! – крикнул он.
Татав, Габи и Жуан громко рассмеялись, но вызова не приняли.
А Марион, шагавшая на некотором расстоянии, внезапно закричала:
– Зажгите-ка мне свечку! Посмотрю, нет ли там кого!…
– Не дури! – запротестовал Габи. – Зидор пошутил…
– Помогите мне! – приказала Марион.
Татав подставил ей плечо, и она поднялась на площадку. Видно было, как она медленно прошла вдоль всего котла, прикрывая рукой пламя свечи. Трещина была в тыльной части, в трех метрах от кабины машиниста. Марион сначала посветила, потом наполовину просунулась внутрь. На дне котла было немного застоявшейся воды и лежали обломки труб. Марион подняла свечку и осмотрела уцелевшие решетки и колосники, но ничего особенного не обнаружила. Потом она повернулась в другую сторону.
– Ну что? – кричали ей снаружи.
Марион потушила свечку и, стиснув зубы, направилась к выходу.
– Ничего там нет! – весело заявила она. – Никого! Мне просто захотелось посмотреть…
Она спрыгнула на землю, нашла в траве тяжелый кусок железа и изо всей силы бросила его в продавленную стенку котла.
„Ба-а-у-мм!“ – замычала Черная Корова.
Скоро показалась пустынная дорога, еле освещенная редкими газовыми фонарями, за ней улица Маленьких Бедняков, а дальше, в темноте, лежал город. У колючей проволоки Габи приказал ненадолго остановиться, чтобы дать Марион время сходить за собаками. Как только она вернулась, сопровождаемая Фанфаном и Бютором, все молча пересекли дорогу и направились к Сиреневому переулку.
Как хорошо было в „клубе“ после волнений, пережитых в сокровищницах фабрики Биллетт! Огонь разгорелся быстро и ярко, девочки приготовили бульон из мясных кубиков и сделали тартинки, намазав шоколад на кусочки поджаренного хлеба. Габи старался тем временем разобраться в сообщениях своих товарищей.
Самые важные сведения были получены от Жуана и негритенка, живших в бедном квартале, где было много всякого сброда.
– Вчера вечером, – сказал Жуан, – какой-то грузовичок три раза проехал взад и вперед по дороге Понсо, между вокзалом и Бакюсом. Он шел очень медленно, и шофер как будто что-то искал. Возможно, впрочем, что к нам это отношения не имеет – ведь мы играем по другую сторону вокзала…
– Какой грузовик? – спросил Габи.
– Марки „рено“, крытый серым брезентом…
– А тот был серо-зеленый, – заметил Фернан.
– Рядом с шофером сидели двое, – продолжал Жуан. – Потому-то мы и обратили внимание.
– Вы их не узнали?
– Нет. Было слишком темно…
– А мне кажется, – сказал Фернан, – что вокруг нас крутятся Синэ и Лями. Вчера вечером, когда я возвращался домой, они шагали по улице Союзников.
– Лучше бы они занялись лошадкой! – кисло заметил Зидор. – Хотел бы я знать, что эти два чучела предприняли, чтобы найти ее…
Марион подняла голову.
– Они, может быть, охраняют нас, сами того не подозревая, – тихо сказала она. – Из-за них те мерзавцы не решаются слишком близко к нам подходить. Если бы мы не заявили в полицию, они бы давно снова напали на нас.
– Почему ты так думаешь? – удивился Габи.
Марион подтолкнула ногой несколько стружек в горящие угли, и сарай ярко осветился.
– Сейчас в Корове сидели двое, – просто сказала она.
Все сразу перестали есть.
– Двое? В Корове? – закричал вышедший из себя Габи. – Почему ты сразу не сказала?
– Я не хотела напрасно вас пугать, – ответила Марион. – И кроме того, лучше, чтобы они не знали, что мы их видели. Я не могла хорошенько их разглядеть. Мою свечку все время задувало, но все-таки я их видела. Они забились в уголок и сидели там съежившись.
Это сообщение всех напугало.
– Не стоит теперь ходить на фабрику прежней дорогой, – заявил Габи. – Как вы думаете: может быть, они выследили нас?…
– Если бы они были где-нибудь поблизости, они бы не стали ждать наступления темноты, чтобы посмотреть, куда мы идем, – сказал Фернан.
– Этим людям опасно показываться в наших краях, – заметил Жуан. – Они, вероятно, бродили где-то близко, но услышали наши голоса и с перепугу залезли в котел.
– Они там, конечно, и завтра вечером будут прятаться, – сказала Марион. – Но нас это не должно беспокоить. Мы идем полем, и это самая верная дорога. А если идти на Понсо, то никогда нельзя знать, кто еще вылезет из туннеля…
Берта и Мели, Крикэ и Бонбон слушали этот разговор с восхищением, полагая, что речь идет о какой-то новой игре в прятки. Старшим дело, конечно, представлялось более серьезным, но и они не сознавали, какой опасности все подвергались. Для них было важно одно – завлечь жуликов в ловушку, а Марион даже была уверена, что жулики уже сами потихонечку туда идут. О судьбе лошади никто ничего не знал. Но было очень мало шансов на то, что она еще когда-нибудь будет носиться на своих трех колесах вниз по улице Маленьких Бедняков. Поэтому компания решила взять за нее дорого – все равно с кого…
В переулке пришлось ждать долго: какие-то люди поднимались по дороге Черной Коровы, тихо переговариваясь. Время от времени они останавливались и потом опять шли, но медленно, более медленно, чем обыкновенные прохожие. Беспокоясь за своих друзей, Габи решил проводить их до улицы Сесиль.
Тоненькая фигурка Марион направилась в сторону Лювиньи Камбруз. Обычно девочка проходила здесь днем, навещая своих собак. Быстрыми шагами шла она вдоль грязных переулков, бесстрашно перелезала через заборы, заглядывала во дворы, обнесенные оградой. Легкий свист сквозь зубы улетал в темноту ночи, слегка заглушенный ветром, который носился между голыми деревьями.