- Вопрос некорректен, - ответил ЗОВ и совершил затяжной глоток бледного чая.
- Хорошо, - поправился я, - почему Вы знаете ответы на все вопросы?
- Потому что я человек, знающий ответы на все вопросы, - сказал мужчина и закурил сигарету, вонючую и обильно дымящую, - разве мог бы я быть человеком, знающим ответы на все вопросы, если бы не знал ответы на все вопросы. Вряд ли тебе особо поможет информация обо мне, спрашивай по существу.
- Хорошо, - я заметно смутился, - вопрос предельно прямой: зачем лошадки нападают на людей? Что им от людей надо?
- Затем нападают, что должны нападать, по-другому им нельзя, - улыбался человек ЗОВ, - а от людей им ничего не надо, кроме их полного истребления.
- Но... по... что... - от волнения с меня рекою струился пот, а сам я запинался и никак не мог сформулировать вопрос. - Что руководит ими? Что движет этими тварями?
- Ими руководит и движет игра, - ЗОВ отхлебнул ещё чаю.
«Бред! Бред! - мысли трещали подобно пулемётной очереди. - Какая игра? Это война!»
- Что делать, чтобы остановить лошадей?!
- Надо остановить игру.
Я совсем упал духом. Хвалёный Человек ЗОВ явно нагло издевался надо мной.
- Как остановить игру? - похолодевшим голосом спросил я.
- Нужно найти играющих.
Всё!
- Ты! Ты! - орал я в приступе истерики. - Ты что, не можешь нормально отвечать на вопросы?! Прямо и ясно!
- Вопрос некорректен. Конечно, могу, чем я и занимаюсь.
- Ты что, не слышишь сам, какой бред несёшь! - продолжал орать я.
- Вопрос отсутствует, - ответил ЗОВ.
- Неужели ты просто не можешь сказать, какой пушкой можно перебить этих кобыл? - я начинал выходить из себя.
- Вопрос отсутствует, - Человек ЗОВ широко зевнул, - ты меня утомил. Свободен.
Мужчина поднялся, почесал живот под майкой, ещё раз зевнул и вышел из комнаты, выключив в ней свет. Я остался в темноте, слушая, как из коридора доносится характерный скрип раскладушки.
28 серия. По главной улице Лошадиного Города.
Я стоял на входе в Лошадиный Город.
Именно так. Одной рукой я держал приоткрытую массивную дверь, одну ногу я занёс, чтобы ступить во владения города. В таком виде и в таком движении ощутил я себя, когда последний из девяти кругов растворился едким туманом где-то глубоко в моём сознании. Именно так, именно в таком виде и таком движении, собирающимся сделать первый шаг на территорию Лошадиного Города, но ещё не сделавшим его.
Всё это время я был на паузе. На паузе перед вхождением в город. Точнее, времени-то, видимо, и не было, пока я проходил все эти девять кругов. Все девять кругов промелькнули, пока моя нога зависла для первого шага на территорию Лошадиного Города. Девять кругов промелькнуло, как девять жизней. А в одной, настоящей, я ещё не сделал шага.
Я сделал шаг. Смело бухнул ногой в сухую пыль. Это была уже совсем другая пыль, пыль врага, чужая. Лёгкое облачко окутало мой ботинок и так же плавно улеглось обратно. Никакой разницы я не почувствовал. Никаких предчувствий, никаких ощущений.
Только где-то в голове вихрями носились, мешались и перемешивались те девять жизней - девять кругов, которых как бы и не существовало никогда. Всё свалилось в одну кучу: Гарцующая Звезда и Вороной Ангел, дамы с поросятами и духовой оркестр, мои отец и мать, люди в загоне, пленённый жеребёнок, мёртвый дикобраз и мальчик в жёлтой футболке, призрачная лошадь, Арнольдик и парень с лошадью без головы, человек Проводник и человек ЗОВ. Девять жизней, так захотелось от вас отречься, ведь вас нет и не было. Но почему-то отречься не получалось.
Я шагал по улице и не мог ошибиться в направлении, ибо это была несомненно главная улица. По бокам стояли крепкие и богатые конюшни, но по мере удаления от главной улицы, конюшенки превращались в ветхие и жалкие построения, чудом державшиеся на земле. Впереди возвышался огромный и пленяющий красотой дворец, принадлежащий без сомнений Лошадимаме. Его золотые купола терялись высоко в облаках, а искусно украшенную трёхметровую входную дверь венчала серебряная подкова величиной в мой рост, а то и больше. Она чудесно отражала все цвета дня и все лучи Солнца. Да, конечно же, именно в том дворце жила Лошадимама.
Мимо меня изредка проходили одинокие лошадки, но ни одна из них не обратила на меня никакого внимания, ни одна из них даже не взглянула на меня. Значит, действительно, они меня или не замечают, или считают своим. Значит, я, действительно, единственный в мире человек, который может не бояться смертельно опасного врага.
Я распахнул двери дворца. Они открылись на удивление легко, плавно и бесшумно, послушавшись одного лишь касания руки. В центре одного-единственного, казавшегося бескрайним, зала, на мягком розовом матрасе лежала королева лошадок Лошадимама и дремала.