Лошадки ожили. Сначала тысячи удивлённых глаз уставились на меня, потом я ощутил ураган возмущённого дыхания. И когда у них дрогнули копыта, я отчётливо понял, что вот сейчас-то и придет мне конец.
В это время почти над нами загремел оглушительный гром, и небо с бешеной скоростью принялось собирать чёрный тучи.
37 серия. Явление Мамы.
Тучи сгущались слишком стремительно. Площадь Лошадиного Города объял густой сумрак, так что создавалось впечатление, будто в срочном порядке наступает вечерняя тьма. Чёрные облака в небе клубились с необыкновенной скоростью, периодически одаривая взор ещё более тёмными завихрениями. С каждой секундой тучи увеличивались в своём размере и объёме, приобретая всё более чёткие и до дикости быстро меняющиеся очертания. Казалось даже, что они опускаются всё ниже и ниже и скором времени рухнут на площадь города ужасным чудовищем. Ещё казалось, и это было уже окончательно жутко, что клубящиеся завихрения иногда складываются в очертания гигантского лица.
А иногда ли?
А казалось ли?
Удивительно, но лошадки во главе с Лошадимамой наблюдали это необыкновенное природное явление с весьма равнодушными выражениями на мордах. Казалось, будто они знали, что ЭТО, знали, что ЭТО может наступить, и истинно понимали, что за ЭТИМ последует.
Но вот на девочку Травку смотреть сейчас было невозможно. Всю её напыщенную самоуверенность, всю её вызывающую наглость и безбашенную храбрость вдруг как ветром сдуло. Её тоненькие ножки тряслись крупной дрожью от внезапно налетевшего ветра и, казалось, уже с огромным трудом держали её маленькое тщедушное тельце. Рыжие веснушки на побледневшем лице превратились в мурашки, а выражение этого самого побледневшего лица являло какой-то необратимый, но, вместе с тем смиренный, ужас.
Но удивительнее всего преобразился Геныч. До этого представлявший собой образец полного послушания, прислуживания и поклонения перед сопливой девчонкой Травкой, сгорбленный, сморщенный и едва живой старикашка, выпрямился упругой струной перед холодным ветром, ео лицо озаряла лучезарная и приветливая улыбка. Широко раскинув руки, он вышел из-за спины дрожащей девчонки, навстречу клубящейся тучи. Травка, впрочем, ему совсем не препятствовала.
Насчёт гигантского лица я, кажется, не ошибался. Всё чаще и чаще стремительные вихри складывали его постоянно меняющиеся черты. Но, несмотря на их постоянные перемещения, что-то определённое и до жути закономерное вырисовывалось в небе. Было всё это похоже скорее даже на женское лицо с развевающимися в пределах нескольких километров волосами. Выражение было очень серьёзным, хмурым, но, почему-то грозным и свирепым оно при этом не казалось.
Из чёрной тучи ежесекундно били молнии. Били они настолько близко к нам, что вскоре все построения и стены Лошадиного Города принялись оседать и разлетаться в щепки.
Окончательно жутко мне стало, как только из тучи разнёсся голос:
- Т-Р-А-В-К-А! - но он вовсе и не был голосом, как таковым. Все звуки рождались из отличных по тону и тембру оглушительных ударов грома.
38 серия. Капризная девчонка.
С Травки спало всё оцепенение. Да так спало, что лучше бы и не спадало. Она вдруг принялась реветь и вопить, что было мочи, истерически махать ручками и топать ножками, опадать на землю и биться об неё головой и всем тельцем. В общем, принялась вести себя, как самый настоящий малолетний и капризный ребёнок.
- Не-е-ет! Не надо! Не хочу! - орала она, брызжа слезами во все стороны.
Но абсолютно никто никак не реагировал на такое поведение девчушки. Лошадки ошалело смотрели на тучу, Геныч гордо шагал к туче, а туча наблюдала за всем происходящим со слегка осуждающей улыбкой. И только я... ничего не понимал.
- Уходи! - грозно запищала Травка чёрному облаку. - Ты плохая!
И вдруг туча стала уходить. Лёгкий ветерок разгонял тёмные облачка, они разлетались по сторонам и таяли прямо в воздухе. Очертания гигантского лица сглаживались и терялись безвозвратно, а небо начинало проясняться.
И тут Травка повела себя совсем уж неожиданно. Она постояла пару секунд, свирепо насупившись, но вдруг её веснушчатое сморщилось в гримасе горчайшего плача. Она вытянула вперёд тоненькие ручки и неуклюже поковыляла по направлению к исчезающей туче.
- Не уходи! - плакала теперь она. - Нет! Я больше не буду!
Меня раздражало моё непонимание всего происходящего. Я стоял, как вкопанный столб и молча злился и удивлялся одновременно.
Тем временем небо полностью разъяснилось, но с него, прямо из ничего, появилась молодая женщина в бежевом платьице. Она шагала вниз прямо по воздуху, как по ступенькам и мило улыбалась Травке. Когда девочка уже подбежала к женщине, та была на земле и стояла, выставив руки навстречу капризнице. Травка с разбегу врезалась в женщину крепким объятием, уткнулась лицом ей в живот и, хныча и всхлипывая, запричитала: