— Конечно помню, — тупо отвечаю я. — Я встретила вас, когда была здесь в последний раз. Вы показали мне все вокруг.
Это все равно что вспомнить сон. Ничего не ясно — как будто туман, окружающий кампус, делает то же самое с моим мозгом. Но сейчас я вспоминаю эту женщину, как сидела с ней и мамой в холодном, продуваемом сквозняками кабинете, потягивала чай с листьями полыни и рассказывала о своем «даровании». Тогда она выглядела по-другому, как-то моложе, ее энергия была теплее.
Она одаривает меня терпеливой улыбкой, как будто слышит мои мысли. Может быть, она и это может. Телепатия — это дар, которым я не обладаю, но, возможно, он есть у других.
— Извини, у нас нет приветственного комитета, — говорит она, сжимая свои костлявые руки. — Первый день в школе всегда немного хаотичен.
Я смотрю поверх ее головы на школу, впервые замечая, насколько она пустая. Тихая. Даже птицы замолкли, воздух совершенно неподвижен.
— Я опоздала? — спрашиваю я, чувствуя, как волна паники скручивает живот. Это вообще тот день? Мама разбудила меня утром, так быстро рассказывая о моем первом дне в институте, даже не помню, когда в последний раз она была так взволнована чем-то. Она что, перепутала даты? Я должна была приехать раньше? Позже? Она лишь сказала встретиться с Матиасом в восемь.
— Вовсе нет, — говорит женщина. — Здесь ты будешь в своем собственном темпе. Нет никакого наказания за опоздание или поблажек за раннее прибытие. Важно лишь то, что в конце каждого семестра ты сможешь продемонстрировать себя на тестах, — она замолкает, окидывая меня проницательным взглядом. — Возможно, сейчас нам следует провести небольшую демонстрацию.
Она указывает на ворота тонкой белой рукой.
— Ты можешь открыть ворота со своего места?
Я тупо смотрю на нее.
— Что вы имеете в виду?
— Ты можешь открыть врата, используя свой разум?
— Разум? Нет. Извините, я немного сбита с толку, — с чего она взяла, что я способна на это?
Она останавливается у калитки и смотрит на меня через плечо.
— Мы уже обсуждали это раньше, Катрина.
— Можно просто Кэт, — говорю я рассеянно. На меня нахлынуло еще одно воспоминание. Я сидела на высоком деревянном стуле в похожей на собор комнате с витражными окнами. Они были увиты красными и синими цветами, и когда сквозь них проникал свет, каменный пол казался побитым. Я держала в руках чашку чая, пар бил мне в лицо, когда потягивала его, а передо мной стояли четыре женщины в плащах, их глаза были закрыты, и они что-то напевали себе под нос. Две из них были моими тетями, Леона и Ана; остальные — Маргарет и кто-то еще. Кажется, ее сестра Софи.
— Кэт, — говорит женщина. — Можешь называть меня Сестрой Маргарет. Да, мы здесь семья, и Сестры заправляют всем, — она наклоняет голову, читая замешательство на моем лице. — Ты прошла тестирование, Кэт, прежде чем тебя приняли. Ты доказала, что достойна института. Я приношу извинения за то, что мы приняли решение только на прошлой неделе. Там была какая-то… неразбериха.
Это объясняет, почему еще неделю назад все казалось нереальным.
— И когда ты проходила тестирование, показала большие надежды, — продолжает она. — Все студенты таят в себе глубокий потенциал. Мы помогаем раскрывать его. Ты показала многообещающие результаты в области телекинеза, а также магии стихий, управления тенью и мимикрии.
— Мимикрия? — повторяю. Даже не знаю, что это такое. — Почему я ничего не помню? Когда вы провели все эти тесты?
— Ты знаешь, когда, моя дорогая, — говорит она. — Все воспоминания вернутся, как только войдешь в ворота. Медленно и со временем, но вернутся. А теперь пойдем. Привяжем твою лошадь и отведем тебя на первое занятие. Должна признать, ты будешь первым нашим студентом за долгое время, который не останется в кампусе.
По мановению ее руки ворота с громким щелчком отпираются сами собой.
Я поражаюсь открытому проявлению магии, и у меня слегка отвисает челюсть. Папа заставил меня пообещать, что я буду хранить свою магию в тайне, даже рядом с матерью. Поначалу это имело смысл, тем более что мама не проявляла никакой магии рядом со мной. Однако за последние несколько лет ей стало больше любопытно, что я могу, а чего не могу делать, и все же она свела свою собственную магию к минимуму.
Поэтому то, что я вижу здесь, приводит меня в трепет. Впервые я немного взволнована посещением этой школы. Может быть, все будет не так уж плохо. Может, это место даст мне все, что я так долго искала.
Когда ворота полностью распахнуты, я тихонько ворчу Подснежнице, призывая ее следовать за сестрой Маргарет в кампус. Лошадь останавливается на полпути, вскидывая голову, и мне приходится подталкивать ее в бока, чтобы заставить продолжать идти.
«Пожалуйста, сделай это», — мысленно говорю я ей. «Ты будешь в безопасности, обещаю».
Как обычно, когда я мысленно обращаюсь к ней, она слушает. Она проходит, и в этот момент я чувствую, как что-то ледяное скользит по мне, словно погружаюсь в реку. Это, наверное, обереги. Мы обе дрожим в унисон, но продолжаем двигаться вперед, внезапно мир сжимается и расширяется, давление в ушах растет и растет, пока не лопается.
А потом все стихает. Я слышу пение птиц. Слабый смех, доносящийся из зданий. Легкий ветерок откидывает назад мои волосы, пахнет костром и розами.
Сестра Маргарет смотрит на меня снизу вверх.
— Добро пожаловать в институт.
Я жду, что на меня нахлынут забытые воспоминания о поступлении и тестировании, но ничего не помню. Во всяком случае, пока что.
Но идя по мощеной дорожке, которая проходит посередине школы, с высокими каменными зданиями по обе стороны, у меня возникает стойкое ощущение, что я уже ходила здесь раньше. Подснежница, похоже, с удовольствием следует за сестрой, поэтому я откидываюсь в седле и любуюсь архитектурой. Издалека горгульи на каменных зданиях казались безликими, но вблизи все они имеют отчетливые человеческие фасады. Статуи, стоящие вдоль дорожки, те же самые: мужчины и женщины, застывшие в белом мраморе и замшелом камне. Сады более яркие, чем казались из-за ворот, здесь растут не только георгины, но и голубые маки и черноглазые рудбекии, которые переливаются всеми оттенками желтого.
Даже окна, которые раньше казались закрытыми ставнями, открыты, голоса доносятся и затихают, когда мы проходим мимо них, занятия уже начались. Я чувствую, как их энергия и возбуждение просачиваются наружу, витая в воздухе вокруг. Только вечный туман остается прежним, покоящийся среди зданий подобно белой накидке, которая не колышется даже от легкого ветерка с озера.