Я стояла над спящим дедушкой, одетая в черные леггинсы и большую серую толстовку под своей огромной джинсовой курткой, готовая встретить Мандэй за похоронным бюро из любопытства. Я снова подогрела его недопитый чай и поставила его на боковой столик для него на случай, если он проснется. На том же столе мое внимание привлекла моя черно-белая беспристрастная фотография. Это было в сегодняшнем утреннем выпуске «Дейли Холлоу». В моей груди образовался рубец, и я наклонила голову, чтобы прочитать заголовки.
ФЭЛЛОН 'ЛУННОЕ ДИТЯ' МОРГАН
ВОЗВРАЩАЕТСЯ В ВОЮЩУЮ ЛОЩИНУ ЧЕРЕЗ ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ ГОДА, ВОЗМОЖНО, ХРАНИТ СЕКРЕТЫ.
Автор статьи: Майло Эндрюс
— Ты, должно быть, издеваешься надо мной.
Майло? Я подняла небрежно сложенную газету, свернула ее, засунула сзади в леггинсы и накрыл дедушку шерстяным одеялом, прежде чем отправиться в гараж.
Дома в восточной части города были красивыми, традиционными прибрежными домами, все в оттенках кораллов, зелени морской пены и синего цвета дедушкиной яичной скорлупы. Кроме как в конце улицы и на вершине самой высокой точки утеса. Именно там стоял разрушающийся особняк, заброшенный, черный дом, измученный природой и ветхий, со сломанными ставнями, разросшимся кустарником и виноградными лозами, ползущими по похожей на кость структуре, как ядовитые вены.
Я объехала кольцевую развязку площади со скоростью десять миль в час, пока горожане совершали набеги на тротуары под полированным полумесяцем. В этот час все магазины были открыты. Свечи мерцали в фонарях за стеклянными витринами магазинов, а тыквы-фонари улыбались с перил беседки. Жители пили из серебряных кубков, а маленькие девочки в колониальных платьях с лентами в волосах резвились под жуткие мелодии, льющиеся из динамиков, установленных под карнизом беседки, в центре всего этого.
Люди смеялись и общались, как будто это был не обычный вечер среды.
Майло сидел на скамейке рядом с девушкой. Она водила своими длинными пальцами вверх и вниз по его ключице под растянутой рубашкой и казалась моложе, лет восемнадцати, может быть, с темно-каштановыми волосами.
Увидев его, я снова почувствовала комок в груди, напомнивший мне о заголовке газеты, спрятанном у меня за спиной, на талии. Мне пришлось противостоять ему, и, имея в запасе десять минут, я развернула скутер и не останавливалась, пока колесо не отскочило от бордюра перед беседкой. Группа подвыпивших подростков отскочила назад, как будто я собиралась их переехать, и я пинком освободила стойку.
— Майло! — крикнула я, сжимая газету в кулаке. — Что это, черт возьми, такое? Мой гнев вспыхнул.
У моего отца его никогда не было, и я винила в своих перепадах настроения мать, которую никогда не знала. Или луну. — Ты в фазе с луной, дитя, — слова Мариетты всплыли у меня в голове.
В любом случае, комок превратился в тыкву и упал мне в желудок, зная, что эти люди, возможно, уже вынесли обо мне свое суждение.
Горожане наблюдали, как я прошла через лужайку, окружающую беседку, направляясь прямо к Майло, который поднялся со спины и оттолкнул руки девушки. Я остановилась у их ног и потрясла газетой перед собой, пока она не легла плашмя у меня в руке.
— Единственный потомок Тобиаса Моргана возвращается, но что это значит для Воющей Лощины…
Я зачитала, затем сверкнула глазами, бросив на него угрожающий взгляд. Майло снял шляпу газетчика и запустил руку в свои пушистые кудри, плотно сжав губы. Итак, я продолжила:
— Есть одна вещь, в которой я уверен — никто не так невинен, как кажется.
— Это факт, — отметила девушка рядом с Майло, и мой властный взгляд переместился на нее.
— Что?
Ее деловитый голос превратился в шепот, когда она отвернулась.
— На самом деле никто не невинен.
— Ривер, не сейчас, — пробормотал Майло.
Мой взгляд сузился.
— Это клевета.
Майло опустил руку на свои вытянутые бедра и откинулся на спинку стула.
— Я не думал, что ты расстроишься из-за этого. Это всего лишь статья.
Я бросила в него газету, и он поймал ее прежде, чем она попала ему в лицо.
— Найди кого-нибудь другого, о ком можно бы написать.
Я высказала свою точку зрения и не хотела больше ничего слышать, поэтому повернулась и помчалась обратно к своему скутеру с разгоряченной кожей и обезумевшим разумом.
— Люди хотят знать о тебе, — крикнул Майло мне в спину. — Я даю людям только то, что они хотят.