Я отшатнулась к стене.
Не было никакого обмена словами.
Миллион эмоций промелькнул в глазах Джулиана, прежде чем Зефир пнул его по ногам и заставил встать на колени! Джулиан бросил на меня последний извиняющийся взгляд как раз в тот момент, когда Феникс натянул ему на голову холщовый мешок. Они связали его запястья! Но Джулиан не сопротивлялся! Почему он не сражался?
— Он ничего не сделал! — я закричала.
Я попыталась добраться до Джулиана, но Бэк сдвинулся, как скользящая кирпичная стена, не давая мне пройти. Зефир схватил Джулиана за затылок и ударил его коленом в бок! Трещина! В комнате раздался звонок, и слезы выступили у меня на глазах, меня окутал жар. Горячая ярость несется по моим венам. Я рванулась вперед через Бэка, пытаясь добраться до него. Я не могла добраться до него.
— Нет! ОТПУСТИ ЕГО!
Я кричала снова и снова, но никто не смотрел на меня.
Никто не обращал на меня никакого внимания. Никто не произнес ни слова. Джулиан, нагнувшись вперед, стоял на коленях, обнаженный, когда они били в него. И я кричала, чтобы кто-нибудь остановился, кто угодно!
— Бэк, пожалуйста, — закричала я, но он так и не обернулся. — Отпусти его!
Феникс схватил Джулиана за руки и поднял его на ноги.
Затем они выволокли его из комнаты.
Бэк отступил назад и встал у двери, заложив руки за спину. Неважно, сколько раз я толкала, пихала и била его, он стоял, как непобедимая каменная статуя.
Я не знала, сколько времени прошло, потому что я плакала и кричала, а горло саднило от боли.
В конце концов, Бэк ушел, оставив меня там, в коридоре.
Совсем одну, а Джулиана уже нигде не было.
Глава 47
Джулиан
Я любил ее, и, возможно, это была ненормальная любовь. Возможно, любовь не должна была касаться кого-то столь тихого и нежного вроде нее. Или, может быть, любовь не должна была касаться кого-то вроде меня, жестокого и ненормального. Наша любовь была другой — странной любовью. Смесь нас. Тихая и жестокая, крадущаяся из глубин тьмы, прежде чем вонзить острый клинок в наши сердца. Такая любовь, которая может погубить.
Тонкие полоски дневного света пробивались между деревянными панелями сарая. Я поднял голову достаточно, чтобы увидеть Феникса, Зефира и Бэка в стороне, их приглушенные голоса. В моем черепе стучало. Я зажмурился, потом прищурился. Положение солнца подсказало мне, что еще не наступил полдень. Это все еще был первый день Самайна.
— Он очнулся, — сказал Феникс. Все трое подошли ко мне. Я попытался освободиться от оков и замер, когда Феникс сжал мое плечо.
— Ты никуда не пойдешь.
Я откинул голову назад и уставился на Зефира, который стоял передо мной, скрестив руки на груди. Он опустил взгляд на книги, сложенные стопкой у моих ног.
— Нашел это в хижине. Я ожидал чего-то подобного от Никса, но не от тебя, — проворчал Зефир.
Мои зубы стиснулись под маской, мне было все и нечего сказать.
Зефир кивнул.
— Что заставляет тебя думать, что ты принадлежишь к высшей силе? Что ты лучше любого из нас? Я в замешательстве, правда. Ты говоришь о верности, честности, об этих так называемых переменах внутри ковена, но где же верность?
Зеф сделал шаг вперед, схватил запястье, прикрепленное с ладонью, где моя клятва была покрыта шрамами от среднего пальца до запястья. Затем он прошептал мне на ухо сквозь стиснутые зубы:
— Я добьюсь от тебя ответов, даже если для этого придется поиграть с твоим маленьким фриком.
— Ты не прикоснешься к девушке, — заявил Бэк сзади. — Давайте подождем, пока не приедет Кларенс.
— Это бессмысленно.
Феникс пнул ящик, и он пролетел через весь сарай. Он рванулся ко мне, врезался своим лбом в мой.
— Где недостающие страницы?! — закричал он, брызжа слюной, наши головы соприкоснулись. Феникс Уайлдс, джокер, созданный из пепла галлюциногенного золота. Мои глаза метались между его глазами, замечая то же отчаяние, которое я узнал, и я не осознавал этого до сих пор. Возможно, только те, кто познал ярость Любви, могли видеть его в других. Фениксу Уайлдсу тоже было что терять.
— ЧТО ТЫ С НИМИ СДЕЛАЛ?
— Отойди, Уайлдс, — резкий, но уверенный голос Кларенса заполнил сарай. Грудь Феникса вздымалась, и через мгновение он подчинился, отступив назад.
— Я могу оценить твою дерзость, Блэквелл, но я этого не потерплю. Мы с тобой оба одинаковы, потому что не играем в игры. Я не буду угрожать тебе, принуждать тебя или выбивать это из тебя. У тебя есть один шанс рассказать мне все, что мне нужно знать о снятии проклятия, прежде чем я приму тебя в Орден. Прюитт знает, что кто-то вломился в покои Священного Моря, — он оглядел комнату и посмотрел на язычников, — у нас нет выбора, кроме как выдать его.