И плач раздался снова. Ниже.
Я опустила взгляд и увидела белый, как кость, комочек меха.
— Каспер, — прошептала я. — Где ты был?
Каспер снова закричал, и частичка жизни вспыхнула во мне.
— Подожди, я иду!
Я встала с кровати, схватилась за дверную раму и бросилась в коридор к задней двери. По пути я остановилась, уставившись на открытую книгу, которую Джулиан оставил мне. Я наклонилась и подобрала ее, прежде чем выскользнуть на холод за домом.
Один зеленый глаз и один голубой глаз смотрели на меня с земли под окном Джулиана. На мгновение мы встретились взглядами, а затем Каспер начал кружить по хижине. На мне все еще была футболка Джулиана и пара его клетчатых пижамных штанов, когда мои босые ноги быстро двигались по лесу, пачкая стопы. Каспер отправился на юг. Я была в добрых четырёх метрах позади него и слышала, как усиливающийся ветер свистит в ветвях деревьев, когда мы проносились через лес.
Становилось все холоднее и холоднее, а мои глаза не отрывались от мучнисто-белой фигуры, перепрыгивающей через корни и рытвины в земле. Я позвала Каспера, но он не замедлился. Он был на задании. Возможно, пытается мне что-то сказать, привести меня куда-то.
Только через некоторое время мне пришло в голову, что мы направляемся в сторону похоронного бюро. Вдалеке мерцание пламени факелов и свечей окутывало кладбище, горожане, одетые во все белое, купались в мягком желтом лунном свете. Деревья вокруг меня редели, пока навесы не превратились в бархатистую темноту ночи. Сегодня вечером все звезды упали с неба и танцевали над кладбищем. Они были здесь, чтобы отпраздновать жизнь близких, застрявших на другой стороне, возможно, даже смогут навестить их в эту ночь. Простая красота зажгла огонь в моей груди, и я замедлилась до половины бега трусцой, наполовину ходьбы.
Каспер мяукнул передо мной, направляя меня к углу рядом со зданием, где было темно и пусто. Он покружил на месте, прежде чем сесть рядом с надгробием, одиноко сидящим перед буковым деревом. Его ветви нависали надо мной, и мой взгляд остановился на вырезанной на камне надписи:
ФРЕЙЯ ДЕЛИЯ ГРИМАЛЬДИ МОРГАН
«ОДИНОКАЯ ЛУНА»
10 ИЮЛЯ 1968 — 1 ИЮЛЯ 1996
ЛЮБИМАЯ МАТЬ, ЖЕНА, ДРУГ
и моя луна
«Моя луна» казалось вырезанной постфактум, и мои глаза затуманились, но я не могла сморгнуть слезы. Они застыли там, в моих глазах, размывая надгробие, искажая слова. Мне было холодно, но я не дрожала. Я слышала приглушенные голоса горожан вдалеке, но, казалось, ничего не улавливала. Мне казалось неправильным стоять здесь, у ее могилы. Она умерла, подарив мне жизнь, а я принес ей только смерть.
— Я так долго ждала встречи с тобой, Фэллон.
Голос был знакомым и похожим на песню на ветру. Я резко подняла голову от надгробия, и рядом с деревом стояла женщина с фотографии, которую я видела раньше. Ее волосы были вьющимися белыми прядями, а глаза походили на бледные сапфиры. Мне показалось, что я каким-то образом узнала ее лицо, и не по фотографии, а по зеркалу.
Небольшие различия. Мои волосы были прямыми, а ее волнистыми. Мой нос был меньше, острее. Те же губы. Но это было так, как будто я уже знала ее, мгновенное воспоминание было похоже на мечтательное времяпрепровождение. Я нервничала, но мои нервы успокоились, как будто вспомнили, где приклонить голову.
Моя мать была здесь, стояла передо мной. Мои глаза моргнули, и слезы были теплыми, когда они скатились по моим щекам.
— О, малышка, пожалуйста, не плачь.
Она сказала «малышка», и я покачала головой, а слезы катились градом, одна за другой. В течение двадцати четырех лет я страстно желала услышать голос моей матери, зовущий меня по любому имени. Я представляла себе, как это будет звучать. Если бы у меня была такая мать, которая повышала бы голос, когда злилась, пела мне перед сном, шептала сказки, как это делала Мариетта, в ее смехе звучала музыкальная мелодия. О, как я завидовала всем тем, у кого вообще была мама, которую я подслушивала, жалуясь на запреты, чрезмерную заботу, правила и комендантский час. Я стояла в стороне, желая поменяться с ней местами! Желая, чтобы кто-нибудь приютил меня, приютил, накричал на меня!
Я убила ее, а она называла меня малышкой.
Если бы я не застыла на месте, я боялась, что упаду. Но она держала подбородок высоко поднятым и выдерживала мой пристальный взгляд, хотя у нас обеих в глазах стояли слезы.