Спасибо тебе за то, что вдохновила меня на эту историю. Спасибо за то, что оживила Фэллон.
Делиться с тобой своей мечтой было моей любимой частью Лощины Язычников.
Всегда помни, что ты не простая девушка.
Оставайся скромной и в первую очередь люби себя.
хх, мама
Монстры и чудовища
Я верю, что в этом мире нет ничего нормального, что все мы монстры и чудовища, и если мои убеждения верны, мы можем выйти из наших укрытий и найти друг друга.
Я верю, что нечто более отвратительное и жестокое, чем мы, поместило нас туда, в темные уголки нашего сознания.
Что-то, что само по себе ненормально, ибо нормальность — это ложь, чтобы приручить всех монстров и чудовищ.
Давным-Давно
Существа таятся во тьме. Монстры, призраки, ужасные сверхъестественные существа, связанные бездонной энергией, удерживающей их там, пригвожденные к земле и идущие без направления, без цели. Растущая зияющая дыра поспешно заполняла их потемневшую душу, и большинство не может понять, почему. Боль, гнев, печаль, горе… эмоции перетекают друг в друга после стольких лет, большинство забывает, что заставило их остаться вот тьме, невидимыми для большинства из нас.
А самая жестокая — это любовь. Еще долго после смерти любовь обладает силой превращать всех нас в самых темных монстров.
Я родилась одной ногой в этом мире, а другой — в ином.
— Ты Гримальди, — всегда говорила мне Мариетта. Я Гримальди, и все же, сколько бы раз я ни повторяла эту мантру, молодой человек в углу моей комнаты отказывался уходить. Он свернулся калачиком в моем кресле для чтения, его колени были прижаты к груди. В холодные месяцы я оставляла окно открытым, чтобы холодный ветерок проникал сквозь щели, но он не дрожал от холода. Духи только чувствовали, как голодные эмоции разъедают их. И все же его трясло. В нем было что-то другое.
— Не плачь, — прошептала я под бумажно-белым лунным светом, струящимся между нами. Я научилась не бояться тех, кто приходил ко мне, и хранила их как свой секрет. Но в этом было что-то другое, то появляющееся, то исчезающее, как плохая картинка на телевизоре. Его губы были ледниково-голубыми, а волосы белыми, как у арктического волка. И его глаза… Его глаза были демоническими. Холодные. Беззвездная галактика. И в ужасе.
Я сбросила с ног толстое одеяло и опустила ноги на холодный деревянный пол.
— Как тебя зовут?
Его покрытые инеем брови сошлись вместе, когда он, дрожа, посмотрел на меня из-под густых влажных ресниц. Большинство были удивлены, что я их вижу, и не боялись своего присутствия, но он казался больше смущенным моим вопросом. Он не помнил своего имени, что означало только то, что он был новичком.
Но он казался таким реальным, размытым между измерениями. Он не был похож на остальных.
Половицы заскрипели, когда мои ноги медленно двинулись вперед, и я остановилась на полпути к нему, когда шаги Мариетты эхом отразились от полой лестницы.
— Ты должна мне помочь, — сказал он с отчаянной мольбой. — Найди меня.
Затем дверь моей спальни со скрипом открылась, и я бросилась обратно в кровать и забралась под одеяло. Звук ее шагов подкрался ближе, я закрыла глаза, притворяясь спящей. Мои волосы закрывали лицо. Я вытянула руки, ноги, пальцы на руках и ногах, каждая часть меня пряталась под толстым одеялом ручной работы.
— Я знаю, что ты не спишь, дитя Луны, — произнес шелковый голос Мариетты, и моя кровать опустилась, когда она села на край. Она стянула одеяло, и я повернулся к ней лицом.
— Ты не можешь бодрствовать всю ночь, иначе будешь спать весь день, — добавила она, слегка постучав меня по носу.
Я откинула волосы с глаз и посмотрела на стул, где сидел призрак. Но призрака там больше не было.
Мой взгляд скользнул обратно к моей няне.
— Я не могу уснуть. Ты расскажешь мне историю?
— Вот оно что! Она хочет услышать историю.
Фиолетовые губы Мариетты растянулись в легкой усмешке, и браслеты, украшающие ее руку, застучали друг о друга, когда она подоткнула одеяло вокруг меня.
— Я расскажу тебе историю, а потом ты уснешь.
Ее бровь изогнулась в форме полумесяца.
Я нетерпеливо кивнула.
— Да, я обещаю.
— О, я даже не знаю, — ответила она мрачно. — Я не думаю, что ты готова к этой.