Я покачал головой, мои глаза скользнули между ее глазами, когда до меня дошло.
Моя маска исчезла, и она смотрела на меня, улыбаясь.
Я коснулся своих щек, своего рта. Я провел рукой по лицу.
— Нет, — прошептал я, не в силах поверить в это.
Фэллон кивнула, улыбаясь.
— Этого не может быть…
— Да! — она засмеялась, и новая волна эмоций захлестнула меня, которую я не мог контролировать. Я уткнулся лицом в ее шею, и мое усталое тело сотрясалось, когда я плакал, цепляясь за ее мокрую одежду.
Фэллон держала мое лицо и тянула меня вверх, пока наши губы не соприкоснулись.
Как только мой язык коснулся ее, все мое существо расслабилось, чувствуя, как груз двух столетий и бесчисленных смертей соскальзывает с меня.
— Проклятие снято! — крикнул кто-то позади меня, и весь пляж взорвался ревом, когда мы с Фэллон растворились друг в друге.
— Проклятие, черт возьми, снято!
— Ты сделал это!
— ДЖУЛИАН!
— Что только что произошло?
— Полые язычники свободны!
Город окружал нас, но все, что я видел, была она. Моя девочка.
Фэллон целовала меня в лоб, в щеку, в нос, в губы, в шею, пока не уткнулась лицом мне в грудь, ее плечи затряслись, когда она обнаружила, что тоже плачет. Я обнял ее крепче, не в силах сдержать зарождающуюся улыбку.
Беллами был прав. Нужны были мы оба. Потребовалась наша борьба, чтобы никогда не сдаваться. Для этого потребовалась наша непоколебимая и бескорыстная любовь.
Проклятие было снято, и мы сделали это вместе.
Я не знал, что это означало для нашего ковена в будущем, но в одном я был уверена
мы были вместе, и это было все, чего я когда-либо хотел. У нас была эта жизнь и каждая последующая.
Возможно, это было правдой, в сердцах монстров были холодные места, к которым нельзя было прикоснуться без смертельно опасной любви.
Итак, какое-то время мы держали друг друга на песке, в единстве нашей истории, нашей любви, нашего прошлого, которые сделали этот момент возможным, со всей Воющей Лощиной вокруг нас.
И моя голова откинулась назад, когда теплое солнце впервые коснулось моего лица.
Луна и ночное небо
В 3:03 утра жаркой летней ночью Фэллон Гримальди Морган родилась под полной Грозовой Луной. Снаружи выла свирепая буря, обрушивалась и сотрясала маленький коттедж, а в темном углу комнату заполнил душераздирающий крик из деревянной колыбели. Но эти крики принадлежали не Фэллон, поскольку они исходили от другого. Горячий дождь хлестал из открытых оконных рам, когда ее мать протянула руки к дочери.
— Она не плачет, — в голосе Фрейи звучала тревога, в ее глазах была паника, — Почему она не плачет? С ней все в порядке?
— Она Лунное дитя, — прошептала Мариетта так, чтобы Агата Блэквелл не могла услышать, любуясь родинкой, прежде чем запеленать младенца в одеяло. Малышку Фэллон отнесли к Фрейе, и Мариетта, присев рядом с кроваткой, приложила холодную тряпку ко лбу матери.
— Не волнуйся, с твоей дочерью все в порядке. Посмотри на нее, она совершенна.
Мариетта наклонилась, посмотрела Фрейе в глаза и прошептала:
— Пока я здесь, я буду защищать ее. Сейчас у нас не так много времени.
Крики продолжались из угла комнаты, и лицо Мариетты сморщилось, когда она перевела взгляд на тень, где лежал малыш Джулиан Джай.
— Агата, пожалуйста, сделай что-нибудь для него!
— Я не могу, — сокрушенно сказала Агата.
— Он кричит, кричит и кричит. Мне так жаль. Я никогда ничего не смогу сделать.
Фрейя сжала руку Мариетты, собрав все свои последние силы.
— Обещай мне, что вы с Тобиасом заберете ее далеко отсюда, — прошептала она, прижимая ребенка к груди.
— Рассказывай ей истории, чтобы она всегда знала, кто она такая, но никогда не возвращай ее обратно. Обещай мне, что ты мой хранитель, а теперь и ее. Ты сделаешь это для меня!
— Кантини согласился помочь нам с побегом. Сейчас они с Тобиасом ждут на территории. Для нас троих, Фрейя. Я обещаю, что все будет хорошо, — заверила Мариетта. Из угла комнаты Агата укачивала своего сына, но ничто не могло успокоить крики. Снаружи буря только усиливалась, ветер ревел, гром продолжал сотрясать маленький коттедж внутри холма. Мариетта позвала Агату сделать фото, не подозревая, что это будет их с Фреей последнее фото. Агата еще раз положила кричащего ребенка в колыбельку, прежде чем появиться рядом с Фреей.