("честнейшее презрение...", "чистейшее недовольство..." - ничего рационализации?)
Другая метафора – еще более трудновообразимая – представляет дело наоборот:
тела, развиваясь и наращивая сложность, породили «сознание» со способностью
саморефлексии, а скорее, его иллюзию. Впрочем, и с точки зрения вечного
– первого – существа, не менее принято называть временное – второе
«я» - иллюзорным. Они вообще много дерутся, и взаимное отрицание – методы
ведения войны.
Еще одна метафора говорит об «избрании», при котором душа избрала тело,
подобно тому, как Бог избрал еврейский народ согласно иудаизму.
Следующая история говорит о «грехопадении», отделении, бунте ограниченного
– вернее, познавшего ограниченность – против вечного. И о последовавшем
изгнании, закрепившем их разделенность. Сознание отделилось от бессознательного,
и ему стало казаться, что оно живет собственной жизнью. в качестве первого
шага этой новой жизни оно сделало себе «одежду из фиговых листьев» – декларацию
ограниченности, свой вечный символ. Можно сколько угодно издеваться над
этим шагом и последующей историей соперничества сознания с прародителем
– например, это похоже на конкуренцию Эллочки Людоедки с Вандербильдшей
– но это огромный, трагический шаг, постоянно повторяющийся в каждом грехе,
т.е. ограниченном действии.
на то, как военнослужащий расстегивает
верхнюю пуговицу мундира. Шея благодарит пальцы. Пальцы уже лезут к пуговицам
соседа (соседки).
Есть просветления, похожие на то, как царевна встает из хрустального гроба.
Вокруг почетный караул. Она ничего не помнит, особенно про паспорт с просроченной
пропиской.
Есть просветления, похожие на то, как клептоман ловит свою руку, прокравшуюся
в собственный пиджак, и хвалит ее за смелость, вторую руку - за терпение
и скромность, глаза - за внимательность, ноги - за...
(сказка про вечный прогресс) отвратительна и безобразна.
Успокаивает то, что и это благополучно обломается детьми, которые будут
рушить наследие отцов. Чем больше прогресса навертят отцы, тем веселее
разгуляются дети. Отцы строят коммунизм, а дети бегут в абстрактную культуру.
У отцов-культурологов дети приобретают частную собственность. На отцовскую
собственность дети морочат весь мир печальной философией, и уже их дети
ведут их в концлагеря строящегося коммунизма.
- зашибетесь. Короче,
спрашиваешь: «Вот как ты думаешь - количество красивых женщин в этом мире
ограничено или безгранично?» И вот как он отвечает - такой он и есть. Если
ограничено - это законченный невротик, ему всё мало, и жизнь в нем едва теплится. Депресуха. Если не ограничено - это мани, чистой воды. Ему всё
мало, и это жадность его безгранична, а не количество красивых женщин.
«А зачем человеку так много? Чтобы душе своей навредить».
Душа не имеет пола, и всё же
у мужчин она скорее женского рода - вытесняемого (сколько надо вытеснить
из себя женского, чтобы стать мужчиной).
Женщины так редко упоминаются в дзэнских притчах, что я хочу заниматься
чем-нибудь другим. Великий Уммон сказал, что Будда - это палочка-подтирка
(с засохшим дерьмом); ему ли бояться женщин? Тем не менее я не читал ни
одной истории, в которой монах бы влюблялся, занимался сексом или мучился
от отсутствия этого.
Про каждую свою подругу мне хочется написать книгу. Про друзей - нет, не
очень. Они были боязливыми и скучными - во всяком случае, такой стороной
ко мне поворачивались.
Я полностью согласен с Блайсом, который пишет, что «женщинам дзэн присущ
от рождения, тогда как мужчинам навязывают дзэн обстоятельства». Хотя эти
слова верны лишь наполовину - ведь мы с ним оба мужчины.
«Я нахожу только ШЕСТЬ существенно различных МЕТОДОВ ПОБОРОТЬ СИЛУ СТРАСТИ.
1) Можно удаляться от поводов для удовлетворения страсти и делать промежутки
времени, в которые страсть не будет удовлетворяться, всё более и более продолжительными...
2) Можно поставить себе законом строгий последовательный порядок в удовлетворении страсти, внея, таким образом, в нее порядок, и заключив в определенные границы... а отсюда можно перейти к первому методу.
3) Можно намеренно отдаться дикому, необузданному удовлетворению страсти, чтобы получить отвращение...
4) Интеллектуальный прием: с удовлетворением соединять какую-нибудь тяжелую мысль... (ад, презрение и т.п.)...
5) Предпринимается передислокация своих сил, начиная какую-нибудь тяжелую напряженную работу
или намеренно выставляя себя чарам нового удовольствия, таким образом,
и мысли, и силы напрвляются в другую сторону...
6) Наконец, кто сможет
и сумеет ослабить всю свою телесную и духовную организацию и привести ее
в угнетенное состояние, тот, конечно, этим достигнет цели обессиления отдельной
страсти.
... Но на самом деле мы не обладаем силой побороть упорство страсти, какой
бы прием мы ни применяли и какой бы успех не имели. Вернее сказать, при
всем этом процессе наш интеллект является только слепым орудием другой
страсти, играющей роль соперника той, которая мучит нас; желание
ли это покоя, страх перед позором и другими дурными последствиями, или
любовь. В то время, как мы думаем, что «мы» жалуемся на одну страсть, это
в сущности жалуется одна страсть на другую».
царственную церемонию: вопрос - ответ - просветление
(отмечаемое поклоном либо криком). Во что они все игрались?
Что хотел сказать Рэндзай своим ответом? Что просветление не зависит от
усилий человека, как приход ветра не контролируется травой? Очень слабая
мысль. Возможно, он хотел обратить внимание на то, что это происходит постоянно,
не проходит дня, чтобы этого не случилось тысячу раз? Может быть, но и
это вяло и слишком нравоучительно. Возможно, он хотел сравнить существо
человека с тем, что первично в этой паре - с травой, которая там всегда,
в то время как ветер то есть, то нет, неизвестно куда и откуда, да и существует
ли он, когда нет травы, чтобы отметить его движение - большой вопрос. Это
уже интереснее. Смотрите, этот Рэндзай всё же был умным человеком! Не переоценивал
ли он покорность травы? Или настойчивость ветра?
Он хотел вдохнуть в своего ученика так много, что, кажется, порядком его
надул.