А ничего. Надо сходить и посмотреть. Пробраться незамеченным. И принести им жратвы.
С этой ночи он стал тайком собирать сушеное мясо. Своим ребятам он сказал, что сходит на разведку и вернется. На разведку - так на разведку.
Через две недели он вышел, взял спрятанный в лесу мешок с мясом и рыбой и двинулся к своей деревне.
Конечно, он сразу сбился с пути. Кто мог помнить, где они шли с ребятами, они ведь не шли, а бежали, да еще стараясь запутать следы. Он сбился с пути в первый же день. На третий пошел затяжной дождь.
Плохо еще было то, что он поклялся себе не притрагиваться к еде, собранной в мешке. Та еда, которую ему дали с собой ребята, кончилась на пятый день. Надо было греться, он много ел.
Дождь шел в аккурат пять дней, а он шел тогда уже шестой, каждый день начиная свои расчеты и поиски дорог заново. Когда кончилась еда, он день ничего не ел. Когда кончился дождь, он угодил в болото, так что и в этот день высохнуть не удалось. На болоте, правда, он нашел немного ягод.
На седьмой день он долго не мог встать и, стыдясь самого себя, вытащил из мешка рыбу и съел. Затем он пошел и через полчаса вышел на знакомую дорогу. Он оглядел себя и рассмеялся. Ничего более грязного и поцарапанного нельзя было и представить. Но ноги сами несли его вперед.
Он подошел к деревне в полдень. Издалека она выглядела так же, но подойдя, он увидел несколько заколоченных домов. Сердце забилось дико, он только и думал: голод, голод. Забыв, что он хотел прятаться, он пошел прямо к дому. По дороге чуточку отлегло: дома и сады были живые, но печать голода была очень явственной - или ему так казалось. Он подошел к дому. Он вошел в дверь. Его семья сидела за столом, но на столе почти ничего не было. Мать кинулась к нему, но он, быстро обняв ее, сразу стал развязывать мешок.
- Вот, - сказал он, - я принес.
- Хорошо, - сказал отец, - ты пришел к обеду. Сходи в погреб и принеси все из правого дальнего угла.
Не смея прекословить, он пошел в погреб. Погреб был почти пуст. В дальнем правом углу стоял ящик; он сдвинул крышку и поразился: там лежала еда, хорошая еда. Он взял все, что там было, и потащил наверх. Принеся ее в дом, он еще раз огляделся: нет, здесь точно был голод, ни гирлянд грибов, ни фруктов, ни рыбы - ничего. Он положил еду на стол.
- Отец, - спросил он, - откуда это?
Отец ответил:
- Мы ждали тебя.
ОДНАЖДЫ ЖЕНА МАГГИДА ДОВА БАЭРА УКАЧИВАЛА ГОЛОДНОГО РЕБЕНКА… (И-10, стр. 88)
К ИЗВЕСТНОМУ СВОЕЙ СТРОГОСТЬЮ МАСТЕРУ… (И-15, стр. 94)
И-13. У индийской женщины умер единственный сын
И-13.
У ИНДИЙСКОЙ ЖЕНЩИНЫ УМЕР ЕДИНСТВЕННЫЙ СЫН. Она помешалась от горя: носила его на руках, считая больным, и просила всех вокруг его вылечить. Никакие уговоры и объяснения не помогали, она никому не верила. Наконец кто-то из односельчан посоветовал ей обратиться к некоему странствующему монаху Будде, который со своими последователями остановился тогда недалеко от их деревни. Она пошла туда, нашла Будду и бросилась перед ним на колени, умоляя вылечить ребенка. Будда посмотрел на мальчика, всё понял и сказал ей:
- Хорошо, я вылечу твоего ребенка, но ты должна помочь мне.
Она запричитала:
- Всё, что угодно!
И тогда Будда сказал:
- Для того чтобы приготовить микстуру, мне нужно, чтобы ты принесла горчичное зернышко, взятое из дома, где никто не умирал.
Она бросилась в деревню, вбежала в первый попавшийся дом и закричала:
- Будда согласился вылечить моего сына!
- Очень хорошо, - сказали хозяева.
- Он сделает снадобье, и для него мне нужно принести горчичное зернышко.
- Пожалуйста, - сказали ей. - Конечно, возьми сколько хочешь.
И когда ей принесли полную пригоршню горчицы, она вдруг вспомнила об условии и спросила:
- А у вас в доме кто-нибудь умирал?
- Да, конечно, - ответили хозяева, - в позапрошлом году дед, три года назад…
Но она уже не слушала, она помчалась в следующий дом. Потом в следующий… Когда она обежала всю деревню, она поняла. Она вернулась к Будде, взяла своего ребенка, похоронила его и присоединилась к последователям Гаутамы. По легенде, она стала основательницей первой группы буддистских монахинь.
СКАЗКА: ДЕВОЧКА И ЗМЕЙ. (К-47, стр. 64)
И-14. “Главное, я совершенно не помню, как всё это началось
И-14.
“ГЛАВНОЕ, Я СОВЕРШЕННО НЕ ПОМНЮ, КАК ВСЁ ЭТО НАЧАЛОСЬ. Шла группа, я сидела как-то в стороне, смеялась, смотрела, встревала, но это как-то проходило почти незаметно… И тут вдруг я оказалась на стуле, уже не в первый, конечно, раз, и он меня спрашивает:
- На что жалуетесь?
А у меня такое игривое настроение, помню, что голова пустая, дай, думаю, подыграю; говорю:
- Да так, ничего особенного. Окружающие достали.
А тут же сидит парень, который полвечера в предыдущий день ко мне клеился, так достал, неимоверно, главное, всё норовил потрогать. И я говорю:
- Окружающие достали, - а сама про него думаю. Как-то так.
Он говорит:
- Так, значит, окружающие достали. Все?
- Да, в общем, все.
- И как они тебя достали?
- Как-как - руками! Всё время трогают.
- А тебе это не нравится…
- А мне это не нравится.
- То есть они тебе не нужны, ты их хочешь послать на фиг, а они всё время трогают…
- Да.
- Ай-ай-ай, - говорит он, - и вот сейчас опять…
А я чувствую, что меня куда-то не туда занесло, но ведь всё верно, и я отвечаю:
- И вот сейчас опять.
- Да, - говорит он, - всё ясно. Динамо, и даже, наверное, второй степени.
А я сижу и не могу вспомнить, что это такое. Я точно помню, что это термин из книги Берна, какая-то игра, но какая - хоть убей. А он вдруг говорит:
- Знаешь что, ты уходи отсюда. Давай-давай, уходи. Ты же всё равно работать не будешь. Тут полно людей, которые хотят работать, а ты не хочешь - ну и уходи.