Гаетан Суси
Лоскутный мандарин
РАДОСТИ И ТАЙНЫ РАЗРУШЕНИЯ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава 1
Все началось с падения. Склонившись, чтобы завязать шнурки на кроссовках, паренек получил удар коленом между лопаток. Он скатился на дно котлована. Глубина котлована составляла примерно пятнадцать метров, он был вырыт на строительной площадке, занимавшей три квартала. Парнишка упал в жидкую грязь, вздувшуюся, как старый ковер, у него перехватило дыхание. Рабочий, который его ударил, стоял на краю обрыва. Один из товарищей по работе в знак одобрения дружески похлопал его по спине. Оба громко смеялись. Падение пришлось им по душе. Парнишка хотел подать им знак, сказать им, что ему падение тоже доставило большое удовольствие. Но не мог подняться на ноги. Мы сейчас в Нью-Йорке в конце 1920-х годов, на строительной площадке, где сносят дома. Парнишка — новоиспеченный иммигрант. Так, по крайней мере, он всем заявляет. Его здесь знают под именем Ксавье Мортанс.
Работа в тот день проходила в тяжелых условиях. Под предлогом угрозы общественной безопасности власти обрекли на снос четырехэтажный дом с двумя подъездами. Правда, в этом вопросе еще не все было ясно, и потому пошли досужие разговоры, вскоре разнесшиеся по округе нараставшими «как снежный ком слухами. Могущественную Гильдию разрушителей обвинили в саботаже: фасад дома осел, лестница обрушилась, как мог бы сказать злопыхатель, в самый подходящий момент. Не обошлось без жертв. Тайно распространялись листовки с призывами к сопротивлению. «Лачуги сносят, чтобы строить шикарные дома для богачей, конторы которых заправляют деньгами во всем мире». И дальше в том же духе. Бывшие жильцы, теперь лишенные крова, шныряли по строительной площадке небольшими воинственно настроенными группами. Иногда без всякой видимой на то причины вдруг раздавалась грязная брань — порой такое можно услышать в сумасшедшем доме. А рабочие тем временем продолжали, посвистывая, делать свое дело. У них все было в порядке. Им не раз доводилось такое наблюдать.
Ксавье Мортанс иногда задавался вопросом, каким образом влияют на его подготовку к карьере разрушителя постоянные унижения, которым он подвергался в бригаде, куда его приняли в качестве подручного. У него были веские причины спрашивать себя об этом. Парнишка был родом из другой страны, но это мало что объясняло: половина рабочих родились под небом других стран. Может быть, проблема состояла в том, что он был худеньким и стройным, как тростиночка, и эти крупные, плотно сбитые люди, чем-то напоминавшие пианино, чувствовали к нему инстинктивную неприязнь. Как бы то ни было, его молодость, искренность, забавное произношение и причудливое построение фраз, его лицо, как у свалившегося с луны клоуна, казалось, с непреодолимой силой напрашиваются на их насмешки и провоцируют пинки. Рабочие необоснованно обвиняли его в ошибках, которых он не совершал. Заставляли таскать самые тяжелые инструменты, нарочито не замечая его слабость. Пару дней назад один шутник подсыпал ему в миску сонный порошок, от которого Ксавье стало так плохо, что он сам удивлялся, как ему удалось остаться в живых, если учесть, что в тот день он и сосчитать не мог, сколько раз в дремотном состоянии, близком к обморочному, едва себе кости не переломал. Подручный воспринимал это как должное. «Так они мне передают секреты своего мастерства», — писал он сестре. Он вместе с рабочими силился смеяться, когда они говорили, что, если у них возникнут проблемы с едой, им не придется бросать жребий, чтобы выяснить, кто будет съеден первым.
Подручный встал на ноги. В этот самый момент на фоне неба завораживающе медленно описала широкую параболу восьмитонная стальная груша и ударила в фасад пятиэтажного здания, рухнувшего как карточный домик. Стая обезумевших от ужаса птиц в панике вспорхнула в небо с обрушившихся карнизов, и черная туча штукатурной пыли, смешанной с цементом, накрыла котлован. У Ксавье забились легкие. Парнишка откашлялся, сплюнул сероватую мокроту. Потом, когда пыль рассеялась, он взглянул на предмет, о который стукнулся головой. Если бы Ксавье не был в каске (розовой, какие обычно бывают у подсобных рабочих, с изображением зеленого, как яблоко, цыпленка), он расколол бы себе об него голову. Такие контакты не проходят бесследно, и ему захотелось выяснить, что это было такое. Предмет оказался полированным деревянным ящиком величиной примерно с коробку для ботинок. Что-то типа ларца, причем очень красивого, трогательного и совершенно неуместного в этой выгребной яме, с маленьким ключиком, вставленным в позолоченную замочную скважину. Ксавье убедился, что никто на него не смотрит, и взял ларец в руки. Ему важно было знать, что никто за ним не следит, потому что на прошлой неделе без всякого дурного умысла он положил в карман ржавую ложку, за что мастер задал ему взбучку, потому что к правилам надо относиться уважительно, и он это себе отлично уяснил. Все, что найдено на строительной площадке, определенно принадлежит Гильдии разрушителей, и это он должен был хорошо зарубить себе на носу.