Путники снова зашагали по дорожке. Вскоре Кот, бежавший впереди, прискакал к своим товарищам с сообщением, что нашел дорогу из желтого кирпича. Отряд прибавил шагу, чтобы поскорее увидеть эту знаменитую дорогу.
Дорога была широкая, но не прямая. Она взбиралась на холмы, сбегала в долины, петляла между пригорками, словно выбирая путь полегче. Она была целиком вымощена ровными, гладкими желтыми кирпичами, и лишь кое-где виднелись выбоины, на которых можно было споткнуться, если зазеваешься.
– Интересно, в какую же сторону нам идти? – подал голос Оджо.
– А куда вы направляетесь? – спросил Вузи.
– В Изумрудный Город.
– Тогда надо идти на запад, – сообщил Вузи. – Я хорошо знаю эту дорогу. Сколько раз я гонял по ней за пчелами.
– А ты когда-нибудь был в Изумрудном Городе? – спросила Лоскутушка.
– Нет. Как вы могли заметить, я по натуре очень робкий и не готов вращаться в таком высоком обществе.
– Ты боишься людей? – удивилась Лоскутушка.
– Боюсь людей? Это я-то?! С моим ужасным, душераздирающим рыком? Ничуточки! Я вообще ничего не боюсь! – заявил Вузи.
– Чего не могу сказать о себе… – вздохнул Оджо. – Конечно, нам нечего будет бояться в Изумрудном Городе: дядя Нанди говорил, что Озма добра и приветлива и готова помочь всем, кто попал в беду. Но он также говорил, что на пути в прекрасный город много всяких опасностей, так что нам надо беречься.
– Надеюсь, я не разобьюсь, – чуть дрогнувшим голосом сказал Стеклянный Кот. – Я, видите ли, довольно хрупок и могу не выдержать ударов судьбы.
– Если поблекнут мои лоскуточки, у меня разорвется сердце, – сообщила Лоскутушка.
– Не уверен, что оно у тебя есть, – заметил Оджо.
– Тогда у меня полопаются все швы, – отозвалась девушка. – Правда, у меня живые цвета, Оджо? – вдруг озабоченно поинтересовалась она.
– Очень даже живые, особенно когда ты пляшешь, – отозвался тот, а затем, посмотрев перед собой, воскликнул: – Ой, какие чудесные деревья!
Издалека они выглядели и правда очаровательно, и путники поспешили как следует рассмотреть их.
– Да это никакие не деревья! – сказала Лоскутушка. – Это просто огромные растения.
Так оно и было. Необычные растения, росшие по обе стороны дороги, поднимались высоко-высоко – они были в два раза выше Лоскутушки. С каждого свешивалось по доброму десятку огромных широких листьев, которые мерно покачивались из стороны в сторону, хотя вокруг не было ни ветерка. Листья поражали своей окраской. В основе своей они были голубыми, но через голубизну проступали и другие цвета – желтый, переходивший в розовый, фиолетовый, оранжевый, алый, а также коричневый и серый. То и дело на голубой поверхности листа проступали эти пятна или полоски и снова исчезали, а на их месте появлялись новые пятна или полосы – других цветов и размеров.
Переливающиеся всеми мыслимыми цветами листья радовали глаз и в то же время настораживали. Необычное зрелище заставило путников подойти вплотную к растениям и завороженно смотреть на игру красок.
Внезапно один из листьев наклонился чуть ниже обычного и коснулся Лоскутушки. Еще мгновение – и она оказалась целиком завернута в этот лист, после чего он снова вернулся в прежнее положение, прихватив с собой пленницу.
– Она исчезла! – ахнул Оджо. Ему показалось, что он слышит приглушенные крики Лоскутушки, завернутой в этот коварный лист. Но прежде чем он смог сообразить, что предпринять, опустился еще один лист и похожим манером подхватил Стеклянного Кота, а потом снова выпрямился.
– Осторожней! – крикнул Вузи мальчику. – Беги! Беги изо всех сил, иначе пропадешь!
Оджо обернулся на крик и увидел, что Вузи стрелой несется по дороге. Но последний лист успел подхватить зверя, и он исчез в его глубинах.
У мальчика не было возможности спастись бегством. С разных сторон к нему уже тянулись с десяток листьев, и, пока он думал, что делать, один из них ухватил его. Тотчас же он оказался в потемках, чувствуя, как его приподняло в воздух и стало мерно покачивать вверх и вниз.
Сначала он пытался вырваться на свободу, крича при этом во весь голос:
– Пустите! Сейчас же пустите!
Но ни крики, ни попытки выбраться из этой тюрьмы ни к чему не привели. Лист крепко держал его в своих объятиях.
Затем Оджо замолчал и стал размышлять. При мысли о том, что все его друзья оказались, как и он, пленниками, его охватил ужас. Теперь некому прийти ему на помощь.
«Этого следовало ожидать, – всхлипывая, говорил он себе. – Ведь я же Оджо Невезучий, и со мной непременно должно было стрястись нечто ужасное».
Оджо уперся обеими руками в лист. Он оказался хоть и мягким, но толстым и прочным. Лист обволакивал его на манер огромной повязки, и Оджо с трудом мог шевелить руками и ногами.
Минуты сменялись часами. Оджо спросил себя, сколько времени он выдержит в таком положении, а также не высасывает ли лист из него соки, чтобы ими питаться. Мальчик не слышал, чтобы в Стране Оз кто-то умирал, это так, но, с другой стороны, он знал, что ее жителям случается терпеть и боль и страдания. Больше всего его пугало то, что он может до конца дней своих остаться пленником этого красивого листа и никогда не увидеть солнца.
Стенки листа не пропускали никаких звуков. Вокруг Оджо было лишь безмолвие. Оджо пытался понять, в чем дело: перестала ли кричать Лоскутушка или просто крики тонули за преградами из листьев. Вскоре, однако, он услышал нечто вроде свиста. Неужели кто-то насвистывал мелодию? Да, похоже, так оно и было. Оджо узнал мотив, который дядя Нанди часто напевал. Хотя звуки были тихими и Оджо едва-едва их слышал, мелодия получалась складной.
«А вдруг это насвистывает лист», – подумал Оджо. Но мотив звучал все громче и громче, и наконец насвистывающий, похоже, подошел к самому листу Оджо.
Внезапно лист стал опускаться, а с ним и Оджо. Лист разомкнул свои объятия, и мальчик камнем полетел вниз. Он быстро вскочил на ноги и обнаружил, что на него смотрит человек, причем такой странной наружности, что у Оджо от удивления глаза сделались круглыми.
Это был большой человек с косматыми усами, косматыми бровями, косматой шевелюрой, но глаза у него были голубые и кроткие. На голове у него была зеленая бархатная шляпа с лентой, украшенной драгоценными камнями, и косматой бахромой по краям. Тонкие, хоть и залохматившиеся кружева служили воротничком рубашки, сюртук с косматыми полами был застегнут на бриллиантовые пуговицы. Бархатные штаны были с бриллиантовыми пряжками на коленях, и края у них были опять-таки косматыми. На груди у него красовался медальон с изображением Дороги, принцессы Страны Оз, а в руке Оджо увидел острый нож, по форме похожий на кинжал.
– Ой! – воскликнул ошеломленный Оджо, а затем поспешил добавить: – Кто меня спас?
– Разве ты не видишь? – улыбнувшись, отвечал человек. – Я, Косматый.
– Значит, это были вы… – пробормотал мальчик. – Вы избавили меня от этого страшного листа?
– Я, и никто другой, – подтвердил Косматый, – но если ты не побережешься, мне снова придется спасать тебя.
Оджо отскочил в сторону, ибо увидел, что к нему потянулись сразу несколько листьев-гигантов, но Косматый засвистел, и листья снова выпрямились и застыли.
Человек взял Оджо за руку и, по-прежнему насвистывая, повел его по дороге между страшных растений. Только когда листья остались позади, он прекратил свист.
– Музыка их завораживает. Пение, свист – неважно, что именно, но это заставляет их вести себя прилично. Это единственное средство от этих листьев. Я всегда насвистываю, когда прохожу мимо них, и они меня не трогают. Сегодня я шел и насвистывал и вдруг увидел, что один лист так сжался, словно в нем что-то есть. Я срезал его ножом, и пожалуйста – там, оказывается, сидел мальчик! Большая удача, что я как раз проходил мимо, верно?
– Вы очень добры, – сказал Оджо. – Большоепребольшое спасибо. Может, вы освободите и моих спутников?
– Каких спутников? – удивился Косматый.
– Тех, что попали в листья. Во-первых, Лоскутушка…