Он вынул из кармана веревку, обвязал ее вокруг шеи Кота, и тот повел их вперед. Так они шли примерно час, пока не увидели впереди голубой огонек.
– Отлично! Наконец-то мы дошли до дома! – воскликнул Оджо. – А тамошние обитатели, конечно же, приютят нас на ночь.
Но хоть они и прибавили шагу, огонек не приближался, и наконец Стеклянный Кот сказал:
– По-моему, огонек этот блуждающий, и мы никогда его не догоним. Но у дороги стоит дом. Зачем нам идти дальше?
– Где дом, Промах?
– Да вот, рядом с нами, Заплатка!
Оджо увидел маленький домик у дороги. В нем было тихо и темно, но мальчик устал и хотел отдохнуть, а потому подошел к двери и постучал.
– Кто там? – раздался из дома голос.
– Оджо Невезучий, а со мной Лоскутушка и Стеклянный Кот.
– Что вы хотите? – спросил голос.
– Переночевать.
– Входите, но не шумите и сразу же ложитесь, – предупредил голос.
Оджо открыл дверь и вошел. В доме было так темно, что он ничего не видел. Но Кот воскликнул:
– Слушайте, в доме же никого нет!
– Не может быть! – возразил мальчик. – Ктото же со мной говорил.
– Я вижу все прекрасно, – сказал Кот. – В комнате нет никого, кроме нас. Но тут три приготовленные постели, так что мы можем ложиться спать.
– Что такое «спать»? – поинтересовалась Лоскутушка.
– Это то, что люди делают, когда ложатся в кровать, – пояснил Оджо.
– Но зачем они ложатся в кровать? – не унималась Лоскутушка.
– Эй, путники, вы слишком шумите! – раздался уже знакомый голос. – Ну-ка, ложитесь в кровати!
Кот, который прекрасно видел в темноте, обернулся, чтобы увидеть говорившего, но не увидел никого, хотя голос был совсем рядом. Кот испуганно выгнул спину и прошептал Оджо:
– Давай ложиться! – И подвел его к одной из кроватей.
Оджо пощупал ее руками, кровать была большая и мягкая, с пуховыми подушками и одеялами. Он снял башмаки и шляпу и улегся. Затем Кот подвел Лоскутушку к другой кровати, но та не знала, что делать дальше.
– Ложись и тихо лежи, – велел Кот.
– А петь можно? – спросила Лоскутушка.
– Нельзя.
– А свистеть?
– Тоже нельзя.
– А танцевать до утра, если захочется?
– Нет. Можно только тихо лежать, – прошептал Кот.
– Не хочу! – как всегда громко сказала девушка. – Какое ты имеешь право приказывать? Если мне хочется говорить, кричать, свистеть…
Но она не договорила, потому что невидимая рука вдруг схватила ее за шиворот и вышвырнула из дома на улицу, а дверь со стуком захлопнулась. Лоскутушка кубарем покатилась по дороге, а когда поднялась на ноги и подошла к дому, то обнаружила, что дверь крепко заперта.
– Что случилось с Заплаткой? – тихо спросил Оджо.
– Помалкивай, а то и с нами что-нибудь случится, – буркнул Кот.
Оджо свернулся калачиком и уснул так крепко, что проспал до утра.
7. ГРАММОФОН-НАДОЕДА
Наутро Оджо проснулся и открыл глаза. Дома Жевунов обычно состоят из одной комнаты. В комнате, где спал Оджо, было три кровати, стоявшие рядышком у стены. На одной спал Кот, на другой Оджо, а третья стояла пустая и застланная. У другой стены Оджо увидел столик, на нем дымился завтрак. Накрыто было на одного человека и стоял лишь один стул. В комнате не было никого, кроме Оджо и Кота.
Оджо встал, обулся. Увидев у кровати умывальник, вымыл руки и лицо и причесался. Потом подошел к столу.
– Это мой завтрак? – спросил он.
– Твой, твой, – раздался голос так близко, что Оджо вздрогнул и оглянулся.
Но в комнате никого не было.
Еда была аппетитная, а Оджо проголодался и потому наелся до отвала. Затем он взял шляпу и разбудил Кота.
– Пора, – сказал Оджо. – Пошли! – А затем еще раз обвел комнату взглядом и произнес: – Не знаю, кто тут живет, но я очень благодарен вам за гостеприимство.
Ответа не последовало. Оджо взял корзинку и вышел из дома. Кот – за ним. Посреди дороги сидела Лоскутушка и играла с камушками.
– Вот и вы! – весело крикнула она. – А я-то думала, вы там останетесь навеки. Ведь уж давным-давно рассвело!
– Чем ты занималась всю ночь? – спросил Оджо.
– Сидела, глядела на луну и звезды. Прелесть какая! Я ведь вижу их впервые!
– Красиво, – согласился Оджо.
– Ты плохо себя вела, и тебя выставили за дверь, – сказал ей Кот, когда они вновь пустились в путь.
– Ну и что! Тогда бы я не увидела ни звезд, ни большого серого волка.
– Какого волка? – спросил Оджо.
– Того, что трижды подходил к дому за ночь.
– Что же ему там понадобилось? – задумчиво проговорил Оджо. – Может, еда? Я, например, отлично поел и выспался.
– Но вид у тебя усталый, – сказала Лоскутушка, заметив, что мальчик зевнул.
– Правда. Я много спал, но чувствую себя усталым, как вчера. Как странно!
– А есть тебе не хочется?
– Хочется. Я вроде бы отлично позавтракал, но вот думаю, не подкрепиться ли хлебом с сыром.
Заплатка закружилась в танце и запела:
Прыг– скок, щелк-щелк,
В магазин явился волк!
Что же может скушать гость?
Мясника, топор и кость!
– Что это? – удивился Оджо.
– И не спрашивай. Я несу что попало, хотя понятия не имею ни о магазинах, ни о мясниках с топорами, ни о костях.
– Это точно! – прошипел Кот. – Она не в своем уме, и мозги у нее какого угодно цвета, только не розового, потому что работают прескверно.
– Ну их, эти мозги! – рассмеялась Заплатка. – Какой от них прок?! Лучше посмотрите, как играют на солнце мои лоскутки.
В этот момент за спиной у них послышался топот, и все трое обернулись посмотреть, кто это бежит по дороге. Каково же было их изумление, когда оказалось, что к ним несется маленький столик на выгнутых ножках, к которому был прикреплен граммофон с большой золотой трубой.
– Стойте! – кричал Граммофон. – Подождите меня!
– Это же музыкальный ящик, на который Кривой Колдун просыпал Оживительный Порошок! – воскликнул Оджо.
– Верно, – недовольно пробурчал Стеклянный Кот, а когда Граммофон поравнялся с ними, строго спросил: – Как ты тут оказался?
– Я сбежал, – признался тот. – После вашего ухода мы с доктором Пиптом сильно повздорили. Он пригрозил разбить меня вдребезги, если я не угомонюсь, но это же невозможно. Говорящая машина должна говорить и издавать прочие звуки, в том числе музыкальные. Поэтому я улучил момент, когда Колдун стал мешать в своих котлах, шмыгнул за дверь и бросился за вами вдогонку. Я бежал всю ночь, и вот я с вами. Теперь-то я смогу всласть поговорить и поиграть разные мелодии.
Оджо никак не обрадовался непрошеному попутчику. Сперва он не знал, что ему ответить, но, поразмыслив, решил, что надо честно сообщить ему, что он им не товарищ.
– Мы идем по важному делу, – сказал он. – Извините, но нам не до вас.
– Фу, как невежливо! – фыркнул Граммофон.
– Наверное, – согласился Оджо. – Но вам придется выбрать себе другой маршрут.
– Ну и ну!… – обиженно протянул Граммофон. – Меня все ненавидят, а сделан я, между прочим, чтобы приносить людям радость.
– Ненавидим мы вовсе не тебя, а твою жуткую музыку, – пояснил Стеклянный Кот. – Когда я жил в одной комнате с тобой, меня прямо-таки выводила из себя твоя жуткая труба. Она визжит, воет, скрежещет и страшно портит музыку, к тому же твой механизм так грохочет, что в этом шуме и гаме пропадает любая мелодия.
– Виноват не я, а пластинки, – отрезал Граммофон. Больно уж они заигранные.
– Все равно с нами ты не пойдешь, – сказал Оджо.
– Погодите! – вскричала Лоскутушка. – Мне нравится этот музыкальный ящик. Первое, что я услышала в этом мире, – это звуки музыки, и я бы снова ее с удовольствием услышала. Как тебя зовут, бедный, несчастный Граммофончик?
– Виктор Колумб Эдисон, – отвечал тот.
– Ну а я буду для краткости звать тебя Виком, – сказала Лоскутушка. – Ну-ка, сыграй нам что-нибудь.