принимают, если истоки "эпохально" обнаруживают себя как раз в форме значений и придание "эпо-
хальных" значений модусам, в которых бытие, всегда скрытое от глаз, приоткрывается, оказывается
единственно возможной формой философствования?
В одном итальянском интервью Леви-Строс заметил по поводу "Открытого произведения" (1962), что
нет смысла ставить вопрос о структуре потребления произведения искусства: произведение можно
рассматривать как некий кристалл, отвлекаясь от спровоцированных им ответов адресата. Но если язык —
это изначальный локус, тогда наше говорение есть не что иное, как вопрошание Бытия, и стало быть, не что
www.koob.ru
иное, как непрестанный ОТВЕТ, оставляющий безответным вопрос о реальной структуре языка.
Если Последняя Структура существует, то она не может быть определена: не существует такого
метаязыка, который мог бы ее охватить. А если она как-то выявляется, то она — не Последняя. Последняя
Структура — это та, что, оставаясь — скрытой, недосягаемой и неструктурированной — порождает все
новые свои ипостаси. И если прежде всяких определений на нее указывает поэтическая речь, то тут-то и
внедряется в изучение языка та аффективная составляющая, что неотъемлема от всякого герменевтического
вопрошания. И тогда структура не объективна и не нейтральна: она уже наделена смыслом.
Итак, отправляться на поиски ПОСЛЕДНЕГО ОСНОВАНИЯ коммуникации значит искать его там, где
оно не может быть более определено в структурных терминах. Структурные модели имеют смысл, только
если НЕ ставится вопрос о происхождении коммуникации. Как и кантовские категории, они имеют значение
только в качестве критериев познания, возможного в круге феноменов, и не могут связывать
феноменальный и ноуменальный миры.
Стало быть, семиотика должна набраться мужества и очертить собственные границы при помощи
некоторой — пусть скромной — "Kritik der semiotischen Vernunft" (Критики семиотического разума).
Семиотика не может быть одновременно оперативной техникой и познанием Абсолюта. Если она
представляет собой оперативную технику, то ей не следует предаваться фантазиям относительно того, ЧТО
происходит в истоках коммуникации. Если же она — познание Абсолюта, то она не может сказать ничего о
том, КАК осуществляется коммуникативный процесс.
24
Если же, напротив, предметом семиотики становится Происхождение всякой коммуникации, и это
Происхождение никак не поддается анализу, оставаясь всегда "за кадром", "по ту сторону" ведущихся на его
счет разговоров, тогда главный вопрос, которым должна задаться семиотика такого типа, это вопрос: КТО
ГОВОРИТ?
Мы не собираемся отрицать здесь законность этого вопроса. Мы даже полагаем, что такая постановка
вопроса открывает небезынтересные философские горизонты. Но вот тут-то и как раз потому, что вопрос
этот веками порождал совершенно определенный тип философствования, нам следовало бы еще раз
набраться мужества и спросить также об идеологии такого вопрошания, даже если сам вопрошающий
заблуждается насчет мотивов своего вопроса. Выявлять идеологию — одна из задач семиотики. Но для
этого надо верить, что семиотика возможна. А верить в то, что семиотика возможна, значит
руководствоваться уже другой идеологией.
Введение
В этой книге мы задаемся вопросом о том, что такое семиотическое исследование и каков его смысл.
Иными словами, такое исследование, в котором все феномены культуры рассматриваются как факты
коммуникации и отдельные сообщения организуются и становятся понятными в соотнесении с кодом.
Никто не спорит о том, что словесное высказывание, текст, составленный при помощи азбуки Морзе, дорожный знак представляют собой сообщения, построенные на базе принятых кодов, но семиотике также
приходится рассматривать сообщения, кажущиеся естественными, немотивированными, спонтанными, рождающимися по аналогии, например, такие как портрет Монны Лизы или образы Франки и Инграссии, и
более того, она рассматривает факты культуры, на первый взгляд, вовсе не связанные с коммуникацией, такие, как дом, вилка или система общественных отношений. Мы сознательно детально рассматриваем
вопросы визуальной коммуникации и архитектуры, — в противном случае семиотики уступят поле битвы
лингвистам и кибернетикам, чье оружие отличается точностью. Но если семиотическое исследование по