в понятиях денотации и коннотации. Но все сказанное также помогает нам понять, как же обстоят
дела в том случае, когда место физического источника информации и передатчика-машины
занимает человек.
В этом случае мы можем сказать, что источник и передатчик информации сливаются воедино в
человеке, становящемся отправителем сообщения (даже если различить в нем мозг как источник
информации и артикуляционный аппарат как передающее устройство).
Здесь, однако, мы вынуждены задаться вопросом, волен ли человек в своих речах, свободен ли он
сообщать все, что вздумается, или он тоже предопределен неким кодом. Сам факт того, что "наши
www.koob.ru
мысли" являются нам не иначе как в словах, неизбежно наводит на мысль, что и источник
сообщения также подвластен коду. Язык, его механизм, заставляет говорить так, а не эдак, предписывая говорящему говорить одно, а не другое. А если так, то подлинным источником и
хранилищем потенциальной информации следует считать сам код. Код, напомню, рассматриваемый как система вероятностей, ограничивающая равновероятность источника, но в
свою очередь оказывающаяся равновероятной по отношению к небесконечному, хотя и
достаточно длинному ряду выстраиваемых на его основе сообщений.
V.2.
Вопрос этот является главной проблемой философии языка и формулируется по-разному. Пока
что мы его оставим, ограничившись определением отправителя как говорящего человека, чья речь
обусловлена всеми соответствующими биологическими и культурными факторами, в связи с чем и
можно предположить, что в большинстве случаев речь будет автоматически навязываться кодом
47. И все же, говоря об отправителе, мы считаем его источником информации, имея в виду, что, чем бы ни была продиктована его речь, в акте говорения правила кода неизбежно регулируют и
ограничивают разнообразие и богатство потенциальных высказываний 48.
47 Ср. крайнюю позицию, занимаемую по этому вопросу Лаканом Ecrits, cit, из критиков Лакана упомянем
François van Laere, Lacan ou le discours de l'inconscient, in "Synthèse", aprile-maggio 1967
48 Факт влияния, оказываемого языковым кодом на говорящего, заставляет вернуться к вопросу о том, является ли лингвистика частью семологии или семиология частью лингвистики, если в качестве кода как
источника всякой возможной информации выступает сам словесный язык Однако Лакан полагает, что также и
сам словесный язык может кодифицироваться на базе глубинного бинарного механизма (см по этому поводу
весь раздел Д 5)
68
VI. Коды и их модификации
VI.1.
Выше (см. A.1.IV.3.) мы обещали рассмотреть вопрос о том, всегда ли отправление и дешифровка
сообщений при получении осуществляются на основе одного и того же кода. Ответ, который дает
на этот вопрос не только теория коммуникации, но вся история культуры и все данные социологии
общения, однозначен: нет. Чтобы лучше понять, как это получается, вернемся к исходной
коммуникативной ситуации, памятуя о том, что различение источника информации и ее
передатчика для нас неактуально (это человек). Нас также не интересует, ни как отправлялся
сигнал, ни по какому каналу связи он отправлялся (все это вопросы техники коммуникаций), единственное, что нам важно понять, это то, что же здесь происходит.
Рассмотрим, например, передачу такого сигнала, как "I vitelli dei romani sono belli". Это может
быть либо звукоряд, либо ряд графических знаков, и в качестве канала связи может выступать как
звуковая волна, так и лист бумаги, на котором эта фраза напечатана. Приемником может быть
либо ухо, которое преобразует звуковую волну в акустический образ, либо глаз, превращающий
черный отпечаток в образ визуальный... Что нас больше всего здесь интересует, так это само
получение сообщения. Мы должны, однако, провести различие между сообщением как значащей
формой и сообщением как системой означаемых. В качестве значащей формы сообщение
представляет собой некоторое сочетание графических или акустических фигур "I vitelli dei romani sono belli", которое существует само по себе в таком виде, даже если его никто не получает или
если его адресатом оказывается японец, не знающий итальянского языка. Напротив, сообщение