уровень математической формализации характерен для работ, часто посвященных эстетической тематике, публикуемых в "Grundlagenstudien aus Kybernetik und Geisteswissenschaft". См. также М. R. Mayenowa, Poetijka i matematika, Varsavia, 1965; Н. Kreuzer und R. Guzenhäuser, Mathematik und Dichtung, Nymphenburger, 1965.
70 См. исследования визуальных сообщений Fred Attneave, Stochastic Composition Processes, in "Journal of Aesthetics", XVII-4, 1959; E. Coons и D. Kraehenbuehl, Information as Measure of Structure in Music, in "Journal of Music Theory", II, 2,1958; L. B. Meyer, Music, the Arts, and Ideas, Un. of Chicago Press, 1967; Antoniu Sychra, Hudba ocina vêdy, Praha, 1965, а также уже в упомянутом "Grundlagenstudien" (OKT. 1964) Volker Stahl, Informationswissenschaft in Musikanalyse. См. также: R. Abernathy, Mathematical Linguistics and Poetics; T.
Sebeok, Notes on the Digital Calculator as a Tool for Analyzing Literary Information; I. Fonagy, Informationsgehalt von Wort und Laut in der Dichtung; все статьи опубликованы в Poetics, Aja, Mouton, 1961. Кроме того, см. Jurij Lotman, Metodi esatti nella scienza letteraria sovietica, in "Strumenti critici", 2, 1967 (с соотв. библиографией).
89
музыкальными "рубато", короче, тем, что в совокупности называется стилистическими
особенностями, индивидуальной спецификой использования кода, индивидуальными
предилекциями 71.
В связи с этим не правы ли те, кто проводит эти явления по ведомству выразительных, физиогномических и т. д. знаков, короче, не поддающихся измерению и нерегулируемых кодом, представляющим собой систему различений и оппозиций?
Однако смысл семиотического дискурса как раз и связан с его способностью сводить неясность
побуждений, континуальность, экспрессию к осознанному, дискретному, обусловленному.
Как мы увидим во втором разделе этой книги, вопрос об иконическом знаке — это проверка на
прочность всей семиологии, поскольку до сих пор этот знак не поддавался кодификации, www.koob.ru
выражению в структуралистских терминах. И все же мы должны разобраться в том, окончательна
ли эта некодифицируемость, или это некое препятствие, которое семиология, не располагая
достаточным опытом и инструментарием, пока не в силах преодолеть.
III.2.
Но еще до окончательного определения сферы своей деятельности и собственных границ
исследованию знаковых систем надлежало разобраться с некоторыми вопросами Один из таких
вопросов поставлен Гальвано делла Вольпе, — в полемике с эстетикой невыразимого его
постановка совершенно законна и уместна Во многом предвосхищая нынешние споры, "Критика
вкуса" исходила из того соображения, что эстетическое исследование не должно всепоглощающе
сосредоточиваться на проблемах "речи" (parola, parole), но должно иметь в виду "язык" (lingua, langue) как социальное явление, рассматривая диалектическую взаимосвязь кода и сообщения Но
для того чтобы свести поэтический язык к коду, следовало преобразовать поэтическое сообщение
в систему различий, рационально эксплицируемую, моделируя, таким образом, некоторый
механизм, способный порождать все коннотации и все богатство многозначного сообщения. Но
именно поэтому преимущественное внимание уделялось тому, что поддавалось кодификации, тогда как, так сказать, "поэтическое" выглядело подозрительным, поскольку кодификации не
поддавалось и не отвечало принципу произвольности и немотивированности языкового знака. Оно
проходило по ведомству "гедонизма" и считалось
71 Ср. Edward Stankiewicz, Problems of Emotive Language, in Approaches to Semiotics, под ред. Th.A.Sebeok, Aja, Monton, 1964 Выразительные средства "индивидуального языка" всегда были предметом особого внимания
специалистов по стилистике, см например, Giacomo Devoto, Studi di stilistica, Firenze, 1950, и Nuovi Studi di stilistica, Firenze, 1962
90
"внеэстетическим удовольствием". Отсюда неприязненное отношение к "музыке стиха", которая, по мнению многих критиков, составляет главное очарование поэзии, недоверие к ритму, рассматриваемому в отрыве от продуцируемого им смысла, усмотрение главного положительного
свойства поэзии в ее способности быть переведенной в другой материал, при этом смена
подкладки в значительной мере оставляет в неприкосновенности основной рисунок, сохраняя
характерную игру означающих. Таким образом, в итоге все внимание сосредоточивалось на
структуре означаемых, а звуку и ритму отводилась роль "оркестровки или совокупности