— Скажи спасибо, что только три, — улыбнулся Джейс. В комнату влетел Алек и заключил Магнуса в крепкие объятия. — Хотя, если бы мы хоть чуть-чуть ещё повременили, то Алек бы нас убил.
— Потом будете праздновать воссоединение, — натянуто произнёс Аттиан, когда убедился, что с Константином всё в порядке. Астарот всё ещё бушевал, но взять контроль над ослабевшим телом Константина он не мог. Два последних заклинания, произнесённые молодым магом, высосали из него все силы.
Вниз спустились Разиэль и Асмодеус. Первый держал книгу, из которой то и дело раздавались душераздирающие вопли. Щелчком пальцев он освободил всю комнату от мебели, оставив лишь столик, куда и положил книгу. Достав из рукава кинжал, как фокусник, он надрезал свою ладонь и окропил и без того грязную обложку золотой кровью.
— Надеюсь ты помнишь заклинание, которым Астарот освободил Хаос? — раздался в голове Магнуса голос ангела. Маг кивнул. Это заклинание запечатлелось в его памяти так сильно, что никакие прыжки времени не могли его стереть. — В таком случае, приступим.
Освобождение богини времени из заточения было делом простым. Ничего не стоило произнести заклинание и сломать последнюю магическую печать, которая стояла перед свободой Оры. Купол, укрывавший их всех в гостиной, не позволил богини вырваться на свободу. Впрочем, она бы и не смогла ускользнуть, потому что Разиэль, Асмодеус и Аттиан вновь повторили своё заклинание, которое сковало Ору золотыми цепями и погрузило богиню в непродолжительный сон.
— Что ж, самое лёгкое позади, — произнёс Асмодеус. — Надеюсь, все готовы чем-то пожертвовать? — Кто-то кивнул уверенно, некоторые с секундной паузой, но каждый отдавал себе отчёт в действиях, которые они готовы были совершить.
Разиэль взмахнул рукой над книгой, и она волшебным образом преобразилась, став совершенно новой и чистой. Закапавшие на неё капли крови ангела и демона моментально впитались, не оставив на обложке ни следа, и превратились в необычные чернила. В тот же миг нефилимы впервые услышали голос Разиэля. Они не могли разобрать слов, которыми он сплетал заклинание, но звук, похожий на мелодию, умиротворял и дарил веру в будущее. Но когда к заклинанию присоединился Асмодеус, всю благодать как рукой сняло.
Никто не заметил исчезновения Оры, но все отчётливо увидели, как засветилась книга, когда была наложена первая печать.
— Теперь я, — произнёс Аттиан. — Запоминайте мои слова. Потом каждый произнесёт их, создавая свою собственную печать.
И так, каждый друг за другом рассекал свою руку, а потом зачитывал заклинание, запечатывая время снова в своей тюрьме. Лишь Аттиан сожалел о том, что не мог спасти Ору. Её безумие было неизлечимо, и Хаос всегда побеждала здравый рассудок. И запирая тёмную сторону, они запирали и нечто хорошее, лишая права на свободу.
Спустя полчаса все печати снова были наложены, и Хаос снова была надёжно заточена в книге. Больше не чувствовалась вибрация в воздухе, не было никакой натянутости. Все замерли, ожидая чего-то, но ничего не происходило. Никакой злой кары не последовало, как и магической отдачи, которой всё время грозил Асмодеус.
— И это всё? — неуверенно спросил Саймон, пробежавшись взглядом по собравшимся. — Что-то я ничего не чувствую.
— Секундочку терпения, — усмехнулся Асмодеус. Экран, отгораживавший их от внешнего мира, испарился, и каждый сполна ощутил на себе последствия ритуала. Но лишь на миг, потому что в следующую секунду маги и нефилимы потеряли сознание, а ангел и демон исчезли, забрав с собой обездвиженное тело Константина. Книга всё также лежала на столе, издавая тихое гудение и пряча в себе беснующуюся в агонии богиню времени.
========== Эпилог ==========
Возвращение к обычной жизни стало для всей команды тяжёлым испытанием. С того вечера, как они очнулись на полу в гостиной особняка Магнуса, прошло около полугода, за которые они до сих пор не могли прийти в себя. Цена, о которой постоянно напоминал Асмодеус, кому-то явила себя сразу, а кто-то до сих пор терялся в догадках.
С Аттианом всё стало ясно, как только он пришёл в себя. Его магический фон заметно ослаб. Всё сводилось к тому, что он мог применять самые простые заклинания, но не это его печалило больше всего. Самую страшную жертву принёс Константин, отдав свою жизнь, тем самым уничтожив и принца ада — Астарота, своего отца. Аттиан был безутешен. Он на несколько недель покинул поле зрение своих товарищей по несчастью, скрывшись в своём доме и погрузившись на дно бутылки.
Для Изабель жертва стала совершенно другого рода. Очнувшись, она не обнаружила на своём теле ни одной руны. Они полностью исчезли, не оставив после себя ни единого следа. Попытка нанести новую, заканчивалась провалом.
— Хорошо, что отречённой не стала, — скривилась Изабель, когда руна, нанесённая братом, исчезла, как только он убрал стило. Она растаяла, как чернила на воде. — Теперь я примитивная. Какой кошмар, — фыркнула она, проведя рукой по предплечью, где должна была быть руна. — И что мне теперь с этим делать?
— Жить, — пожал плечами Саймон. — Я не вижу никакой проблемы. Главное, что ты осталась цела. — Он наклонился и поцеловал её в макушку. Изабель слабо улыбнулась, принимая его поддержку, но на душе продолжали скрести кошки. Она абсолютно не представляла, как жить обычной жизнью. Для Саймона это было всё привычным, но не для неё… Сможет ли она принять такую жизнь? Справится ли?
Саймон же оказался одним из немногих, кто до сих пор был в неведение. Он не считал это хорошим признаком, наоборот, он очень даже боялся этой пустой тишины. Отсутствие последствий было хуже отсутствия рун на теле Изабель, но он ничего не мог поделать с этим бременем. Оставалось только терпеливо ждать и надеяться, что кара будет не так ужасна, как например у Магнуса.
Тот не переставал проклинать всех и вся, когда в слепую шёл по коридорам Института. Чтобы он и Рагнор не делали, но зрение не возвращалось к магу. Только недавно он смог добиться того, что стал чувствовать предметы, которые находились впереди. Только вот диапазон дальности пока был коротким, всего-то с маленький шажок, поэтому Магнус продолжал всё сносить на своём пути.
— Лишить бессмертного человека зрения, всё равно что лишить жизни, — причитал он. — К чёрту жизнь, если её невозможно оценить в полной мере?
Клэри понимающе вздыхала, слушая Магнуса. Её проклятье было чем-то похожим на проклятье Магнуса. Она могла видеть, но не могли ни читать, ни писать, ни рисовать. Все буквы сливались и скакали по страницам, а рисунки расплывались по всему листу, как огромная клякса. О новых рунах можно было забыть, да и о профессии художника тоже. Мечты о собственной картинной галереи канули в небытие.
Джейс всячески поддерживал её, но и сам находился в подвешенном состоянии, так же как и Саймон. Он не знал с какой стороны ждать удар. Магия не потребовала его жизни, у него не было живых родственников, которые могли бы заплатить за него цену, как в случае с Уиллом, у которого умер отец в тот же миг, как книга была запечатана, его способности были на месте, так же как и руны. Воспоминания тоже не пострадали. Всё, чем он мог пожертвовать, осталось при нём.
Рагнор о своём проклятье помалкивал, возможно это было что-то личное, поэтому никто не стал настаивать на правде. Каждый нёс своё бремя по своему.
По начало никто не знал о проклятье Алека. Это обнаружилось случайно, когда Изабель заговорила о погибшем младшем брате. Она несколько раз с Джейсом произнесли его имя, когда Алек наконец оторвался от чтения и серьёзно спросил, о ком они говорят. После недолгих расспросов, Иззи и Джейс поняли, что у их брата полностью отсутствовали воспоминания о Максе, и они терялись в догадках, было ли это даром или проклятьем для Алека, который до этого момента тяжело переносил смерть младшего члена семьи.
Никто не понимал, как действовала магия, чем руководствовалась, когда одаривала их проклятьями.
— Все готовы? — спросил Габриэль, стоя возле фотоаппарата. Джеймс крутился рядом, норовя залезть под тёмную ткань, пока его не заметили родители.