Громкие шаги вернули меня в реальность. Незваные гости были слишком близко, уже в коридоре, не ровен час, как они захотят узнать, кто находится в этой комнате, а потому мне некуда прятаться. Под кровать? Так проверят сразу же, если не дураки. Шкаф слишком узкий даже для меня. У меня оставалось два варианта: пытаться лезть через окно или идти на опережение и атаковать ножницами первого, кто решит войти. Второй вариант казался мне гораздо более слабым, чем первым, даже несмотря на угрозу быстрого разоблачения.
Подбежав к окну, я открыла его и таки решила вылезти на улицу. Плевать, что в одной ночнушке и без обуви, благо на дворе лето, главное — сбежать. Куда угодно. Вернувшись за телефоном, я решила, что придётся в любом случае просить помощи у Феликса — он моя единственная надежда, как бы страшно это не звучало. Надо сбежать и дозвониться до него во что бы то ни стало.
Благодаря природной гибкости я ловко вылезла из окна и ступила на хлипкий карниз. Он начал шататься под моим весом, и едва я стала двумя ногами, как подо мной прозвучал неприятный хруст. От неожиданности я даже не успела схватиться за окно — мгновенно полетела вниз. Приземлилась на спину, но из-за адреналина, зашкаливавшего в момент побега, тут же попыталась подняться. Поясница заныла так, словно я упала не на землю, а на несколько десятков острых штырей. Бешеным взглядом я посмотрела на ворота — люди Роберта обратили на меня внимание, а потому нужно было бежать. Собрав волю в кулак, я встала и понеслась в огород, чтобы через известную мне дырку в заборе, через которую раньше пролазил покойный алабай по кличке Хаски, выбраться отсюда и побежать, куда глаза глядят.
— Стой! — крикнул некто сзади, но я не слушала. Оставив на месте падения разбитый телефон, я зачем-то потащила с собой ножницы. Отбитая поясница не позволяла набрать большую скорость, но шумный выстрел за спиной прибавил мне желания сбежать.
— Стой, дура, пристрелю нахер! — и за спиной послышался еще выстрел. Судя по тому, что мимо меня даже пуля не пролетела, это был предупредительный в воздух, как и первый. Я должна была испугаться и замереть, но нет, получалось наоборот. Подбежав к ограде, я присела на корточки и стала отодвигать кусты. Там, где должен быть лаз для большого пёсика, больше ничего не было. Кто-то заделал мой единственный путь к отступлению. Понимая, что мне конец, я встала и выпрямилась. Развернулась лицом к преследователям. Двое мужчин замедлили шаг, но продолжали двигаться ко мне. Справиться с ними при помощи ножниц? Да у меня все шансы, блин! Особенно против пистолетов!
Замерев на месте, я увидела, что вдали шёл Роберт. Наверное, вышел из дома, как только услышал шум и крики на улице.
— Не подходи! — крикнула я в сторону одного мужчины, который оказался слишком близко. Ножницы в моей руке его только насмешили.
— А то что? Разрежешь меня пополам? — хохотнул он.
Я поняла, что есть только один способ остановить его. Поднеся ножницы к собственному горлу, повторила:
— Не подходи! Иначе сама себя прирежу!
— Хватит ли силы, дорогая Мирослава, или это всего лишь пустые слова? — спросил Роберт, когда поравнялся со своими людьми. Моя угроза их остановила. Ненадолго, возможно, но… надеюсь на лучшее.
— Хватит! — шумное прерывистое дыхание и бешеный взгляд, казалось, убедили Роберта в том, что я намерена идти до конца. Тогда он спросил:
— Почему ты не хочешь вернуться ко мне? Я же очень щедр со своими девочками.
— Потому что я не собираюсь торговать своим телом! — выплюнула я, казалось бы, очевидный ответ.
— Ты так говоришь, словно что-то плохое, — спокойным тоном продолжал он. Заговаривает мне зубы, скотина, чтобы я убрала ножницы, но я не поддамся. — Тебя ждет шикарная жизнь, Мира. Отдых на яхтах, богатые мужчины, одежда от гучи… многие женщины мечтают о таком, а я предлагаю тебе прямо сейчас.
— Я еще раз повторяю: я. Не. Собираюсь. В этом. Участвовать, — чеканила отдельно каждое слово, чтобы до подонка, у которого нет ничего святого, наконец дошло.
— Как жаль… а ведь ты так хорошо сосешь без принуждения, — недовольно покачал головой Роберт. — Пакуйте ее, парни, чего с ней цацкаться.
Двое мужчин направились ко мне. Кровь в ушах застучала так сильно, что оглушила меня. Я понимала, что не переживу это. Я не хочу обслуживать мужиков нигде и никогда, ни при каких условиях. Уже хлебнула и больше ни за какие деньги. И я не вернусь на аукцион. Лучше умереть, чем пережить всё это ещё раз.