Ничего подобного Лотар не видел ни разу в жизни. Он поднял скорость своего восприятия до такой степени, что еще немного, и даже свет застыл бы неподвижно во всем окружающем мире, а силуэт Бетии все равно оставался размытым. Он догадывался о том, что она делает, только миг спустя после того, как это происходило.
Прежде чем Рубос упал на песок, заливаясь кровью из открытого перелома руки, она снова стояла рядом с отцом, холодно разглядывая Лотара, словно мирамец больше ее не интересовал.
И лишь тогда до Лотара дошли слова, которые она произнесла прежде, чем атаковала Рубоса. Оказалось, она спросила:
- О чем с ними разговаривать?
Лотар потряс головой. Это было что-то невероятное. От поражения его не могло спасти никакое оружие - предстоял бой с заведомо превосходящим противником. Бой с предрешенным результатом - он, Драконий Оборотень, попросту был обречен на проигрыш.
Но чего-то они все же опасаются, решил Лотар. Ведь не зря же они появились тут только после того, как блокада Яйца Несбывшегося настолько ослабила их сигнал, что вывела Жалына из себя? Хорошо бы узнать, чего именно они опасаются.
Лотар скосил глаза. Сухмет стоял рядом, сжимая Утгелу. Слишком сильно он сжал ладони, слишком нервно ищет опору ногами, решил Лотар. Долго старик не продержится.
- Итак, - снова заговорил Жалын, - я все-таки жду, Желтоголовый. Или тебе больше нравится твоя кличка - Непобедимый? Могу тебя уверить, это чистое хвастовство. На свете достаточно бойцов, которые с тобой справятся даже без оружия.
- Вся хитрость в том, что они служат неправедной стороне, - проговорил Лотар.
- Ты тоже с нашей стороны, мальчишка, - проговорил Жалын. - Гханаши был идиот, каких мало, и потому не рассмотрел твой кармический закон, иначе он знал бы, что тебя нужно просто уничтожить, а не превращать в Черного Дракона. Но, как бы там ни было, ты Дракон, или, точнее, Драконий Оборотень, следовательно, нашего поля ягода. Просто ты еще не понял этого.
- Не понимаю, как кармический закон может повлиять на характер Черного Дракона? - спросил Лотар. Разговор действительно значил для него очень много.
- Очень просто. Карма как щит - не только предрекает, но и защищает смертного. У тебя была очень чистая карма, на редкость ясная, Желтоголовый. Такая встречается один раз на десяток миллионов. А Гханаши этого не увидел, хотя должен был. Он разобрал только, что ты ел сырое мясо, лил кровь и служил наемником, что не всегда, но часто свидетельствует о порочности. А твоя кармическая зависимость, -лицо Жалына перекосилось от ненависти, искривила наговор, сбила магическую доминанту, и ты стал не Драконом, а Оборотнем, прислуживающим людям. Будь ты проклят за это, Лотар. Будь проклята земля, по которой ты ступаешь!
- Твоя ненависть, - мягко проговорил Сухмет, - свидетельствует, что ты боишься нас.
Лотар посмотрел на Рубоса. Он был без сознания. Ему нужно или очень быстро оказать помощь, или добить, чтобы не мучился. Но Лотар знал, что не сможет сделать второе, а первое ему недоступно, пока тут стоит этот Жалын со своей тренированной до неимоверного, колдовского совершенства дочкой.
Жалын хмыкнул:
- Я просто не хочу с тобой связываться, а это - не страх. Ты, может быть, не поверишь, но я мирное существо. Поэтому я даю тебе возможность уйти, если...
Лотар принял решение. Он покачал головой:
- Нет, Жалын.
Демон вздохнул, обмяк. Он понял, что теперь слова не имеют смысла. Отступил на полшага в сторону и холодно произнес:
- Ну что же, Лотар, тогда - умри.
Глава 39
Лотар пошел по кругу, словно хотел подойти к Жалыну сбоку. На самом деле он разминал ноги, чтобы быть готовым ко всему. Сухмет тащился рядом, конец его Утгелы, подвешенный в воздухе на уровне глаз, чуть подрагивал.
Плохо, решил Лотар, он слишком волнуется, пользы от него будет немного. Но он должен, по крайней мере, думать. Думать, как справиться с этими демонами, негодяями, злодеями... Если это вообще в наших силах.
- Спокойно, господин, - вдруг проговорил Сухмет.
Лотару так хотелось бы, чтобы он был прав, но все было как раз совсем неспокойно.
Лотар шагнул вперед и нанес два легких, секущих удара Гвинедом, одновременно прикрывая грудь и живот Акифом. От ударов Бетия ушла так уверенно и грациозно, что Лотар против воли восхитился степенью ее готовности, - она просто отклонилась назад, так что ее торс на миг повис параллельно земле, а потом выпрямилась, даже не моргнув.
Тогда Лотар ударил Акифом снизу, предварительно прижав ее выпадом Гвинеда сверху, но сразу же понял, что машет клинками слишком медленно она уже стояла в полутора саженях в стороне. Теперь Лотар находился между Жалыном и Бетией. Но он не тешил себя иллюзиями. Стоило ему попробовать атаковать папашу, как дочь расправилась бы с ним со стремительностью молнии. О Жалыне на время следовало забыть. Иначе он просто не выживет.
Он снова прошелся вокруг Бетии, ощущая исходящую от нее слабую, почти незаметную ауру. Такой свежий и чистый поток энергии мог бы иметь ребенок, но только на сей раз это было свидетельство совершенства бойца, настолько превосходящего Лотара, насколько он превосходил обычного человека, например, Рубоса.
Вдруг в руках Сухмета, который благоразумно не отставал, появилось что-то очень подозрительное. Лотар осторожно попытался понять магическим видением, что это такое. То, что он увидел, было очень опасно. Он заорал:
- Нет, Сухмет!..
Но было поздно. Это оказался сурикен, только не совсем обыкновенный, потому что его практически невозможно было увидеть в воздухе - грани его были так заострены, что становились невидимыми от вращения...
Бетия стояла до тех пор, пока сурикен пролетел примерно половину разделяющего их расстояния, а потом стала действовать. Она встала чуть устойчивей, потом едва ли не лениво сняла сурикен с воздуха, как иные домохозяйки неторопливо снимают с полки кувшин для воды, и швырнула его назад с такой силой и точностью, что Лотар впервые в жизни почувствовал, что Гвинед просто не успевает - он слишком массивен.