Но Сухмет уже кончил. Он простер вперед руки и почти спокойно спросил на местном языке:
– Отвечай, Мелет, готов ты отозваться на мои вопросы?
Внезапно глаза мертвеца открылись. В них не было блеска, они оставались тусклыми, словно свинцовые бляшки, но могли видеть - в этом Лотар был уверен.
– Я готов, вызывающий меня.
Голос покойника был тихий, гораздо тише, чем жужжание мухи. Но в каземате с гулкими каменными стенами его все равно было слышно.
– Что ты делал в том месте, где тебя настигла смерть?
– Я стоял на часах, вызывающий.
– Ты должен был там стоять?
– Нет, была не моя очередь. Но поставили меня.
– Кто?
– Приказ передал кто-то из молодых воинов…
Пока все шло очень неплохо. В книге Сухмета говорилось, что способность отвечать на вопросы зависит только от чувства ответственности того, кого допрашивают с помощью этой магии.
– Отвечай, видел ли ты того, кто убил тебя?
– Не помню, господин. Сухмет вытер капли пота со лба. Допрос при всей его простоте стоил старику немало сил.
– Что ты делал вчера днем?
– Я не знаю, какой день ты имеешь в виду, вызывающий. Здесь нет времени…
– Что ты делал в предшествующий смерти день?
– Под командованием Гергоса мы ходили в замок Кибата.
– Потом ты вернулся в Мирам?
– Не сразу. На развалинах мне дали коня, и я отвез в замок воеводы Бугошита какой-то сверток.
– Какой сверток?
– Не знаю, туман перед глазами… Помню, он был твердый. Но я не открывал его.
– С кем ты ездил в замок Бугошита?
– Один.
– Чей приказ ты исполнял?
– На свертке был герб Сошура…
Голос Мелета стал тягучим, хриплым, неуверенным. Теперь, чтобы расслышать его, Лотару приходилось напрягать слух.
А Сухмет вообще едва стоял на ногах. Лотар и без магии видел, что мокрая от пота рубашка прилипла к его спине, словно старик только что вылез из воды.
– Попробуй вспомнить вот что. Тебя поставили на этот пост, потом наступила ночь. Ты был один. Потом кто-то к тебе подошел… Кто это был?
– Оставь меня, вызывающий. Я ухожу туда, где это не имеет значения. Там жизнь не кажется необходимой…
Голос десятника замер. Лотар шагнул вперед. Он и не заметил, что едва ли не с самого начала сеанса вливает в старика все больше и больше собственных сил.
– Спроси его, - сказал Лотар, - не окликал ли его кто-нибудь из-за калитки?
На мгновение в каземате воцарилась тишина. Вероятно, для трупа было не важно, кто именно задавал вопрос, поэтому Сухмет не стал повторять слова Лотара. Он лишь сузил и сделал чуть более ярким поток энергии, вливающейся в десятника. Теперь в нем засверкали крошечные искры, словно пузырьки в пенящейся воде.
– Нет, никто не звал меня… Я ухожу… совсем…
Да, теперь даже Рубос понял, что десятника больше не оживить.
Сухмет отошел к стене, в которой было окошко, и сел прямо на пол. Потом спрятал лицо в ладони. Лотар подошел и положил руку ему на плечо.
– Ты здорово поработал, Сухмет.
– Он ведь видел, - проговорил старик пересохшими губами, - видел того, кто подошел к нему. Даже разговаривал с ним. Но лицо, фигуру, голос передать не мог. Слишком сильно разбит затылок.
– А может, он не хотел говорить? - подал голос Рубос.
Лотар с удивлением посмотрел на него:
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, если они были друзьями и убийца все еще кажется Мелету своим… Хотя он и стал причиной смерти, но десятник простил его, потому что там, как я понял, это не имеет значения.
– Кажется, понимаю, - ответил Лотар. - Но это нелогично. Если там наши проблемы не имеют значения, тогда, наоборот, можно выдать даже друга, потому что это уже не важно.
Рубос махнул рукой:
– Ну, как знаешь. Я просто предположил, что…
– Нет, - подал голос Сухмет. - Мне кажется, все дело в том, что затылок разбит. И позвоночник сломан. Слишком много энергии из-за этого вытекло. Если бы тут был маг посильнее…
– Нет, большего не добился бы и сам Харисмус, - сказал Лотар. Сухмет поднял голову.
– Ты не знаешь его силы, господин мой. Если бы он был тут, он бы заставил не только труп, но даже камни свидетельствовать и повествовать.
Лотар вспомнил, что это была цитата из жизнеописания великого колдуна и мудреца, прозванного на Востоке Учителем Учителей.
– Ну ладно, мы и так узнали немало.
– А именно? - спросил Рубос.
– Мы узнали, - сказал Желтоголовый, - что убийца находится в городе. И у него как минимум есть осведомитель во дворце. И что, скорее всего, Мелета убили за то, что он возил что-то в замок Бугошита.
– Нужно было спросить, кому он передал сверток, - сказал Рубос.
– Это важно, конечно, но гораздо интереснее то, что события, если не ошибаюсь, не могли развиваться до тех пор, пока кто-то не оказался на развалинах замка Кибата. Вот это настоящее открытие.
– А что это может означать? - спросил Рубос.
– Еще не знаю, - ответил Лотар. - Но возможно, это ключевой момент всего дела.
ГЛАВА 12
Хотя каждый думал о своем и все подустали, поздний завтрак проходил активно. Аппетит у всех был на диво, и Шув только крякнул, отдавая служанкам команду в третий раз накрыть на стол. Лотар хмыкнул, увидев его волнение.
Когда все более или менее наелись, пришла пора наконец поговорить. Рубос хлопнул ладонью по стулу рядом с собой, приглашая трактирщика сесть. Шув с готовностью пристроился на кончике стула. Тогда Рубос откинулся на спинку, уже почти без аппетита кусая ломоть темного козьего сыра, и спросил:
– А помнишь, Шув, как мы галок стреляли в оврагах, а потом жарили их на костерке? Признайся, ты себе всегда самые лучшие куски урывал.
Казалось, Шув покраснел каждой своей морщиной.
– Ничего я не урывал, Рубос. Просто я готовить умел, а вы кидались на мясо слишком рано, когда оно и не поспело еще.
– Верно, ты уже тогда умел кухарить лучше всех.
Они минуту помолчали, потом Шув с чувством сказал:
– Да, хорошее было время. И все были еще живы.
– Кого ты имеешь в виду, любезный Шув? - спросил Сухмет.
– Да всех. Всех, кто из Мирама.
– Костолома, например? - спросил Лотар.
– Конечно, - ответил трактирщик. - В те времена он был совсем другим человеком. На удивление добрым и великодушным. Он женился на совсем маленькой девчонке, и у них детей не получилось. Вот он и носил, почитай, всей детворе с нашей улицы гостинцы. - Шув расплылся в улыбке. - Очень любил какие-нибудь заморские редкости. То сушеный кокосовый орех принесет, то восточную халву - пальчики оближешь.
– А не было в нем… - Сухмет замялся, - жестокости, например?
– Дрался люто, - сказал Шув, чуть прищурив глаза. - На ярмарках его специально нанимали с заезжих знаменитостей спесь сбивать. И он ни разу не подкачал. Не помню я, чтобы он проиграл кулачный бой, когда ставки были уже сделаны.
– Как же получилось, что он так изменился? - спросил Лотар. Шув пожал плечами:
– Сам не пойму.
Лотар мельком взглянул на Сухмета. Тот поймал его взгляд и чуть прикрыл веки. Лотар давно усвоил, что такая уклончивость по восточному кодексу означает непонимание. На их общем внутреннем языке это означало, что Сухмет не чувствует собеседника.
– Может быть, - решился Шув, - все дело в том, что люди слышат этот «шепот»?
– Какой шепот? - спросил Сухмет.
– Ну, «шепотом» его называют старухи. На самом деле это, конечно, не шепот, а… - он чуть наклонил голову, как будто прислушивался к далекому звуку, - что-то непонятное. От него так тяжело, так плохо делается. И кажется, что все можно, что ничто потом тебя не будет грызть, не нужно сдерживаться или о чем-то жалеть.
– О чем жалеть? - не понял Рубос.
– Например, о прошлом. Вот как мы с тобой сейчас вспомнили былые дела.