— Что же ты молчал, старик? Если что-то… можно поправить, то тебе нужно торговать этим. И я собираюсь быть первым покупателем.
— Торговать? — Сухмет переспросил так, словно вдруг перестал верить своим ушам. — Торговать вообще-то можно и многим другим. Только хотелось бы знать, что именно людям нужно, а что они сами должны в себе вырабатывать. Если заняться этим всерьёз, может, и можно нажиться на эмоциональном дискомфорте, но это будет такое же малопочтенное занятие, как торговля костылями… Или даже так — как продажа наркотиков здоровым людям. Этот путь ведёт к тому, что ты не помощь им окажешь, а только поработишь их. — Сухмет вдруг очень грустно улыбнулся: — Это очень старая проблема. Уже всё было и ни у кого не сработало, Рубос. На этом поле даже Харисмус — Учитель Учителей — потерпел поражение.
— Всё, — очень трезво сказал Рубос, — я был не прав. Я беру свои слова назад и собираюсь спать. — Он оглянулся на окно: — Да закроет кто-нибудь это окошко, дует так, что завтра все встанем с ревматизмом.
— А ты ведь ещё не так стар, — буркнул Сухмет с сухим смешком.
А ведь и в самом деле очень холодно, подумал Лотар. С чего бы это? Не может быть так холодно, не может… Если здесь нет чего-либо ещё.
На просьбу Рубоса отреагировали Санс и Бост. Но Бостапарт был проворнее и действовал быстрее. Пока лейтенант поднимался, мальчишка уже накинул плащ Лотара на плечи и прошёл полдороги. А Лотар всё думал, но теперь его глаза смотрели в огонь камина.
Огонь не мог быть таким ярким, если не реагировал на присутствие то ли магии, то ли очень враждебной воли. Странно, почему тогда молчат колокольчики?..
И вдруг он понял, почему они молчали. Обычно они начинали звенеть, когда опасность угрожала ему, Лотару, и почти всегда молчали при угрозе для кого-то другого, пусть даже очень похожего и мечтающего ещё больше походить на него…
— Бост, стой! — заорал Лотар, скатываясь с кровати. — На пол, вниз!
Но было уже поздно. Раздался тупой и холодный звук разорвавшейся живой плоти… В груди Бостапарта торчала тяжёлая, фунта на три, арбалетная стрела. От неё веяло такой бешеной магией, такой неукротимой злобой и ненавистью, которой хватило бы, чтобы отравить население целого города.
Бост повернулся к Лотару, чуть улыбнулся холодеющими губами, стараясь извиниться за то, что не успел как следует исполнить приказ Учителя, и упал. С такой стрелой в груди не выжил бы никто. И даже Сухмет со своей знаменитой на полконтинента сумочкой лекарств и хирургических инструментов был тут бессилен.
Башенное окно, выходящее во двор замка КаФрам, так и осталось незакрытым.
ГЛАВА 34
— Сухмет! — заорал Лотар так, что чуть штукатурка на стенах не осыпалась. Вероятно, этот крик был слышен даже в замковом дворе.
— Понял! — ответил восточник.
Он схватил посох Гурама, замаскированный от посторонних глаз перед визитом в замок Афиса КамЛута. Волшебный жезл в его руках мигом принял свой подлинный вид — сучковатого, перепачканного, сбитого на концах посоха. И Сухмет принялся колдовать.
Сначала от посоха ударил в потолок луч света, потом мощная волна жара прокатилась по комнате, но почти без остатка ушла в тёмное, бесчувственное тело Бостапарта.
Внезапно юноша сел и, не открывая глаз, произнёс:
— Я видел её, это Бетия. А теперь я ухожу… ухожу…
Голос его истаял. Но до того, как погас последний звук, Лотар поддерживал его, чтобы мертвец не упал назад слишком резко, словно ещё мог удариться.
Пока Сухмет колдовал, Лотар полностью облачился в доспехи. Когда он подхватил Боста за плечи, то был уже готов к бою. За это время ни Рубос, ни тем более дрожащий от ужаса Санс не успели даже как следует выпутаться из простыней.
Но вот Сухмет встал в позу главного магического называния. Его руки взметнулись над головой, а старческий, не очень внушительный голос вдруг сделался низким, рокочущим, ужасным, как рычание могучего хищника перед последним прыжком. Этому голосу вдруг тонко, мелодично, но почему-то тоже страшно стал отзываться и посох.
Лотар взглянул в тёмное окно. Ветер там стих, а вечерний туман собирался на невесть откуда возникшем подоконнике, которого раньше не было. Он присмотрелся и вдруг понял, что эта влага крупными каплями собиралась и дальше — блестящая дорожка протянулась до башни напротив, откуда скорее всего и был сделан выстрел.
Лотар уже стоял у самого окна и примеривался ногой к решётке. Потом с выдохом ударил в самый центр, и решётка, которая, казалось, была поставлена на века, выгнулась наружу, как тонкий лист. Лотар схватил её, отогнул, словно она была сделана не из кованых прутьев, а из теста, и вытащил из пазов в стене. Потом Желтоголовый со звоном швырнул её назад в комнату и вылез наружу. Проверил прочность той невидимой поверхности, на которую ступил. Сухмет уже полностью построил её, потому что с поклоном отложил посох, а сам принялся одеваться так, словно их ожидало долгое путешествие.