— Ага, значит, это страховка?
— Пожалуй, можно сказать и так. Всё-таки в любой игре, где ставки довольно высоки, а сама игра, несмотря ни на что, может пойти неизвестно как, следует думать о страховке. Тем более, как ты сам заметил, он — не воин.
— Значит, чтобы справиться с ситуацией, господин мой, нам нужно избавиться от Жалына?
Голос Сухмета говорил, что он стал прежним — обычным, мягким, безотказным другом, но всё равно таинственным восточником.
— Если он будет настолько нерасторопен, что предоставит нам такую возможность, — улыбнулся Лотар. — Пока всё складывается наоборот.
— Приятно сознавать, что мы наконец знаем, что нужно делать, — проговорил Рубос.
Лотар подтвердил это так серьёзно, что мирамцу даже стало не по себе от своего зубоскальства:
— Да, очень приятно, Рубос. Всё-таки я здорово рисковал, оставаясь тут, на Шонморе. А если бы я ошибся и мои предположения заставили нас только время потерять? И мы бы ничего не выяснили?!
— Ну, ты в таких предположениях никогда не ошибаешься, — произнёс Рубос примирительно.
— Ещё как ошибаюсь. Только, к счастью, не на этот раз. — Лотар помолчал и решил, что он слишком уж накинулся на Рубоса. — Ну, в общем, всё оказалось правильно. Да и Жалын, кажется, считал, что может с нами расправиться, не подставляясь в открытом бою. То есть я ждал, что он проявит себя и попытается напасть.
— На это ты тоже рассчитывал? — спросил Сухмет.
Лотар улыбнулся:
— Сейчас, когда дела наши так блестящи, мне, естественно, хочется ответить — да!
Посмеялись, посерьёзнели.
От посоха Гурама отделился ещё один шар сгущённого воздуха, или что там это было, и ушёл в темноту накрывать янтарную скалу плавающим покровом.
Рубос вдруг сказал:
— А всё-таки что-то зависит от этой скалы? Я не большой знаток магических хитростей, но мне кажется, что без неё Жалын — бумажный змей, который сгорит от первой же искры. Независимо от того — есть в нём источник сигнала или нет. — Он разгорячился. — Поймите, мы же взяли в залог его важнейший инструмент, почему не попробовать просто-напросто уничтожить его?
— Можно, завтра? — попросил Сухмет. — Сегодня я подустал, давно не спал, почти два дня подряд.
Лотар хмыкнул. Рубос обиделся:
— Вот вам бы только зубоскалить, а дело-то серьёзное. За всё нужно браться, всё пробовать.
— Да он и пробует, Рубос, — примирительно ответил Лотар. — Ты просто не замечаешь. Он всё время только к этой скале и присматривается. Да и существо он такое — его хлебом не корми, дай поэкспериментировать с чем-нибудь новым. Даже если бы от этого и не зависела судьба Западного континента, он бы набросился на скалу со своими пробами, как голодный тигр на свежее мясо.
— Да? Я и впрямь не заметил… Сухмет, и что ты можешь о ней сказать?
— О скале? — сонно переспросил восточник. — Пока немногое. Это, кажется, спрессованное время, уложенное с немыслимой плотностью каким-то энергетическим конденсатором неизвестного мне устройства. Сейчас это целое море времени, оно подтаивает, как кусок льда на солнце, и с избытком питает энергией все магические построения Жалына. Но он каким-то образом сумел замкнуть его на себе полностью, привязать только к себе. То есть его силу никто другой перехватить не может. Если прикончить его, эта штука уйдёт из нашего мира навсегда.
— Я жалеть не буду, — буркнул Рубос. — А почему в ней Санс утонул?
— Время — идеальный разрушитель. Собственно говоря, лучше оружия во Вселенной не существует.
— Ну, если не считать некоторых из моих друзей, — ответил мирамец.
— Что ты хочешь этим сказать? — удивился Сухмет.
— Ничего особенного. Кроме того, что появилась первая по-настоящему хорошая новость с тех пор, как мы принялись за это дело.
— Поясни, пожалуйста.
Мирамец победоносно улыбнулся в свете догорающих веток:
— Если вы с Лотаром столько знаете о противнике, сколько ты рассказал, считай, победа нам обеспечена — разве это не хорошая новость?
ГЛАВА 38