Потом показалось несколько горящих домишек. Один был просто раздавлен. Причём Лотар так и не смог определить, откуда был нанесён удар, наверное, сверху.
Вдруг туман исчез, и стала видна площадка перед воротами, вернее, перед тем, что от них осталось. А осталось немного. Две привратные башенки, подъёмный механизм и ещё какие-то деревянные надстройки рухнули вперёд, так что обломки засыпали и сухой неглубокий ров, и часть дороги, ведущей к замку.
На площадке собралось десятка три грабителей, живописно разодетых в то, что, должно быть, они вытащили из замка. Они окружили человечка, который, взобравшись на обломок стены, жестикулировал и что-то пронзительно, как женщины в поле, орал благим матом, не то подзадоривая толпу, не то похваляясь.
— Ба, да это Крысёнок, — признал его Рубос. — Видишь, зря ты с ним миндальничал.
Сухмет поднял руку и вполголоса спросил:
— Может, напустить на них страху? Это не вояки, почти все — крестьяне, их рассеять — как вороньё пугнуть.
— И не надейся, — прошептал Рубос, доставая меч. И тут же заорал: — А ну, мерзавцы, складывай награбленное и оружие на дорогу! Именем закона, всем лечь рылами в землю. Или молитесь, мразь!
Самые боеспособные грабители, кто ещё мог держаться на ногах, повернулись и встали полукругом около троих пришельцев.
— Языкастый начальничек-то, — сказал один.
— Да, глотка — ничего. Должно быть, не глотала ещё горячего масла. Ну да это поправимо, — сказал огромный рябой мужик с руками, как лопаты, и лицом, тоже похожим на лопату. Он вытащил из-за спины небольшой круглый щит и тяжёлую грязную булаву.
— Что-то я его морду не помню, — сказал третий, доставая с сухим шелестом меч. Меч был совсем неплох, вот только за ним последнее время совсем не следили.
Где-то в отдалении медленно, словно нехотя звякнул колокольчик. Но тут же умолк, словно устыдился своего сигнала. Лотар подумал и всё-таки решил Гвинед не доставать.
Он примерно знал, что теперь случится, и приготовился. А случиться должно было то, что эти трое бросятся в атаку. Они и атаковали, вернее, пошли вперёд, как волы на пахоте, без хитрости, без увёрток, без малейшего сомнения, что три десятка остолопов, которые стояли у них за плечами, обеспечат им победу.
Тем временем Крысёнок выстрелил из своего самострела, но, в отличие от остальных, он знал, кто перед ним, и, должно быть, здорово испугался, потому что стрела ушла в сторону на добрую сажень. После этого он быстренько слез с обломка стены и куда-то исчез.
Рубос саданул Лопату сверху, а когда тот попытался принять удар на щит, вдруг отвёл меч в сторону и ударил уже обратным движением. Лопата, для которого такой удар был полной неожиданностью, лишь вытаращил глаза, когда его внутренности стали вываливаться на дорогу.
Кросс, прошептал про себя Лотар, это будет не бой, а истребление.
Обладатель меча не видел, что произошло с первым нападавшим, и бросился вперёд, намереваясь выпадом в грудь сбить Лотара. Желтоголовый скользнул вперёд, под выпад, и вытянул руки. Со стороны казалось, что он не в седле, а как бы на боку своей лошади, но в то же время не даёт ей пятиться или переступать ногами.
Руки его сомкнулись на плече нападавшего, а потом Лотар с силой дёрнул его к себе, возвращаясь в седло. Грабитель с мечом оказался у самого колена Лотара, только теперь его рука была «завязана» захватом в плече и локте. После этого Лотар резко повернул свой захват, уводя руку мечника через верх за спину.
Мечник закричал. Его рука сломалась, как сухая ветка, белая кость предплечья пробила кожу, и окровавленный кусок оказался у самых глаз пойманного мародёра. Это был урок болезненный, но не смертельный.
Лотар мог убить его, захватив ногой и сломав позвонки у основания шеи, но он лишь выхватил меч из ослабевших пальцев и, упёршись ногой в грудь, оттолкнул противника. Тот отвалился, всё ещё вереща и прижимая руку к животу, так и не сообразив, что с ним случилось… Потом он отполз туда, где начиналось поле.
А Лотар, захватив поудобнее поводья и меч, бросился вперёд, раздавая удары направо и налево. Всё было просто. Он не столько рубил, сколько защищал этих людей от Рубоса, которому, к счастью, не хватало скорости Желтоголового.
Лотар и придумывать ничего не стал, просто, опережая удары и выпады противников, хлестал плоскостью отобранного у мародёра меча по пальцам, по плечам, по ключицам. Пару раз, когда ему показалось, что противник чересчур ловок, он аккуратно, как на тренировке, наносил секущие удары по лицу, рассекая лишь кожу на лбу или щеке. Такая рана была не опаснее царапины, но кровь заливала глаза. Опытный воин остался бы в строю, постыдился бы уклоняться от драки, но для этих дураков такого вполне хватило, чтобы удирать без оглядки. Чем-чем, а стойкостью они не отличались.