Лотар шагнул вперёд, отодвинул ширму и увидел, что господин Блех, как и полагалось государственному чиновнику его ранга, сидит за столом, заваленным разного цвета и размера бумагами. Некоторые из них были перевиты шёлковыми шнурками и украшены большими красивыми печатями.
Блех быстро сунул руку под столешницу и произнёс голосом, эхом прокатившимся под высоким потолком:
— Кто вы?
Лотар неторопливо уселся в самое удобное кресло, повёрнутое к столу первого помощника визиря, и с наслаждением вытянул ноги.
— Мы те, кого вы ждёте. Двое чужеземцев, которых вы приказали незаконно арестовать в одном из духанов города, которых ограбили, заперли в темницу и от которых хотите добиться чего-то, что, скорее всего, противоречит их интересам.
Рубос, усмехаясь, — ему нравилась ситуация, — расположился в другом кресле сбоку от Лотара. Бедный тюремщик, непрерывно кланяясь, проговорил:
— По вашему распоряжению, сиятельнейший… — Дальше было что-то неразборчивое, Лотар не стал напрягать слух, чтобы понять, что он хотел сказать, — …арестованные доставлены.
Краска залила лицо Блеха. Он привстал и зашипел:
— Разве так надлежит доставлять арестованных?
— Не ругай его, господин Блех, — вмешался Рубос. — Это не его вина, а твоя. — В ответ на удивлённый взгляд помощника визиря он пояснил: — Для того чтобы доставить нас сюда так, как тебе хотелось бы, следовало послать не меньше манипулы бойцов.
Блех издал какой-то нечленораздельный звук, протянул руку к пиале с чаем, несколько раз шумно глотнул и вперил тяжёлый взгляд в Рубоса.
— Да как ты смеешь?..
— Осторожнее, Блех, — жёстко сказал Лотар. — Не думаю, что тебе стоит нам грубить.
— Правильно. — Рубос кивнул и улыбнулся, хотя его глаза вспыхнули недобрым блеском.
Блех не был бы придворным, если бы не умел быстро ориентироваться в обстановке. Рукой, унизанной драгоценными перстнями, он отослал стражника и подождал, пока тот, пятясь, не вышел из кабинета. Затем ещё раз поднёс пиалу к губам, но на этот раз глотал чай беззвучно, как и положено вельможе. Когда пиала оказалась на столе, он уже улыбался.
— Пожалуй, я вынужден согласиться. Итак, приступим к делу. — Он встал, потёр руки, несколько раз прошёлся перед столом. — Если вы сделаете то, что… — он замялся, — я прошу сделать, вам хорошо заплатят. Суть в том, что существует некий разбойник, посещающий наш город в разных обличьях, которого следует убить. После того, что произошло с моими стражниками, я убеждён, от вас это не потребует большого труда.
Рубос открыл было рот, чтобы возразить, но Лотар быстро произнёс:
— Как мы узнаем его?
— Вам укажут место, где вы должны его перехватить. Кроме того, он может напасть первым.
— А если он будет осторожнее, чем ты думаешь? Блех нахмурился.
— Я знаю намного больше вашего и убеждён, что он нападёт на вас, даже если вы будете торчать там, как огородные пугала.
— Сколько?
— Что сколько? — не понял Блех. Он не ожидал, что этих варваров так легко можно обмануть.
— Сколько ты добавишь к тем деньгам, которые твои люди украли у меня в духане?
— У тебя были деньги? — Блех на этот раз, казалось, не врал. Он действительно ничего не слышал о поясе, начинённом цехинами.
— Ты хочешь сказать, твои люди с тобой не поделились? — Рубос захохотал.
Блех снова налился краской. Не говоря ни слова, он шагнул в темноту, и очень скоро его шаги стихли.
— Рубос, мне кажется, тебе не следует дразнить его. Возможно, он наш единственный союзник, а это скоро будет очень важно, если я правильно понимаю то, что здесь происходит.
— Он мне не нравится.
— И всё-таки прошу тебя, предоставь действовать мне.
Снова послышались торопливые шаги помощника визиря, потом он появился в круге света, отбрасываемого подсвечником с его стола.
— Всё разъяснилось. Та мелочь, которую ты назвал деньгами…
— Ты считаешь?.. — начал было Рубос, но Лотар ощутимо надавил на его мягкое, пружинящее сознание, заставляя замолчать.
Равнодушно, не выдавая своего интереса, Лотар посмотрел на товарища. Тот выглядел ошеломлённым, но постепенно взгляд его стал спокойным. Он понял значение этого ментального толчка и согласился, что заслужил его — упоминание о золоте было так же неразумно, как мышиное хвастовство своей упитанностью в лапах голодного кота.