- Ивана предупреждала, что этого делать нельзя.
Федор тонко улыбнулся.
- Твоя честная матушка, возможно, полагала, что тогда ты бы давным-давно уже убил Стефановича…
Алчный до силы Лотэр начал охотиться на бессмертных, чьи души были куда дряхлее человеческих. Число их воспоминаний росло в геометрической прогрессии - губительно для жнеца.
Дядя обещал ему непомерную силу и не обманул, преуменьшив, однако, побочный эффект.
Безумие. Чужие воспоминания всегда напоминали о себе. Лотэр балансировал на лезвии бритвы.
Хотя Федор, который тоже был жнецом, сошел с ума задолго до своей смерти в прошлом году, Лотэру как-то удавалось держаться, ограничивая количество убийств и воспоминаний, сохраняя здравый рассудок. Все ради моей Развязки…
Он перевел взгляд на смертную, которая сидела на диване. Как долго он расхаживал по комнате, затерянный в собственных мыслях? Выражение ее лица сменилось с поверженного на притворное, когда она заметила каминные инструменты.
В любой другой ситуации он бы восхитился ее упорством, но сейчас процедил:
- Наверное, ты хочешь, чтобы они умерли.
Она мгновенно отвела глаза и уставилась прямо перед собой.
Скривившись, он продолжал расхаживать, оценивая свою реакцию на девушку несколькими минутами ранее. Он не мог припомнить, чтобы во время той ночи с Саройей его тело реагировало настолько дико.
Годами он с легкостью мог находиться вдали от нее с тех пор, как впервые кончил рядом с ней там, в лесу.
Сейчас же желание просто кипело внутри. Не обращай внимания, вскоре проснется Саройя. И когда она это сделает, он будет ее трогать, будет пробовать. Исследует все ее прелести.
- Ух ты! Ваши глаза становятся… все чуднее.
Узри безумие в вампире. Все в Ллоре знали, что Лотэр стоит рядом с пропастью, но никто не знал, насколько близко к краю.
Большую часть времени он с трудом отличал воспоминания жертв от своих собственных. Во время сна он неконтролируемо перемещался в странные места, словно лунатик. Приступы ярости охватывали его все чаще.
Один из них подступал даже сейчас.
- Мне нужно, чтобы Саройя проснулась, - обратился он к человеку.
- Разве вы не можете вместо меня вытащить из моего тела ее? Может, поместить ее в тело красноглазой женщины-демона…
- Она демон не больше, чем я! Саройя Жница Душ - богиня смерти и крови, древнее божество Орды Вампиров.
- В-вампиров? - прошептала Элизабет, неловко поднимаясь. - Вы же… Вы же не вампир?
Он оскалил клыки.
- Вы… вы пьете человеческую кровь? Кусаете их?
- С наслаждением, - подтвердил он.
Хотя и не без цели, больше нет. Его последняя жертва была давно определена: Деклан Чейз, его тюремщик. Человек, который знал, куда увезли Кольцо сущности. Лотэру нужно лишь поспать, чтобы увидеть воспоминания Чейза…
Сложив руки на коленях, Элизабет с трудом переводила дыхание.
- Никакого солца. Поэтому шторы задернуты так плотно.
Вампир.
Боже милостивый, спаси и сохрани.
Из ранки от иглы на сгибе ее локтя начала сочиться кровь.
И от этих капелек он не мог отвести свой взгляд, его обуял голод. Он был ранен несколько раз. Конечно же, именно по этой причине он дико хотел ее попробовать.
А вовсе не потому, что запах этой крови был таким изысканным…от чего член в штанах набух, а клыки мгновенно заострились. Он коснулся языком одного из своих клыков, смакуя вкус собственной крови.
- Да ты только посмотри на себя! - вскричала Элизабет.
Раньше он не позволял себе пробовать ее. Кровь девушки не принесла бы ему никакой пользы, зато могла бы подтолкнуть его к краю. Но, боги, этот зов был просто непреодолим.
- Ты ведь не станешь меня кусать! Только подойди ко мне и я вышибу твои клыки…
Через мгновенье он уже был за ее спиной. Одной рукой он обвил ее талию, другой - ухватил за длинные блестящие волосы, оттягивая голову в сторону. Прямо перед его глазами пульсировала вена.
Сколько раз голод по плоти охватывал его, и сколько раз он умудрялся сдержаться?
Еще никогда его клыки не пульсировали так сильно от желания проникнуть в нее…
- Не трогай меня! - она вырывалась, вонзая ногти в его руку, но он наслаждался сопротивлением своих врагов. Так было всегда.
Он провел клыком по ее золотистой коже, оставив неглубокую царапину, медленно набухающую кровью.
Его голос сделался хриплым:
- Мне больше понравится, если ты будешь сопротивляться, тебе же - если не будешь.
Десятки женщин (и мужчин) получали удовольствие в то время, пока он пил их кровь. Процесс порождал в них страсть, заставлял вцепляться в него так, словно они жертвовали себя его клыкам.