Песня закончилась, и мертвецкие лица в первом ряду едва не выплюнули душу в один этот миг. Наступила пауза, тянувшаяся действительно долго, даже для людей не посвященных. И вдруг она кончилась, музыка заиграла снова, и звериный оскал Монти попытался перейти в улыбку, но что-то ему мешало, он готов был издать радостный вопль, но песня должна закончиться.
С тобою играет в лапту
Рыба на белом мосту
С Химерой на черной стене
В твоей только родной стране
В небе безоблачных лиц
Песни летающих птиц
Перья и небо из гроз
Вымытых радостью слез
Ночью под нимб фонаря
Солнце уснет не горя
Замок растущий из грез
Лающий преданный пес
Дым на большом чердаке
Блики на черной реке
Вместе со мною встречай
Свет, уходящий за край
Встань выше
Последние два слова прозвучали несколько раз и уже в последний, самый тихий раз свет неожиданно погас. Существо на растянутом флаге с названием группы фосфорическим светом выступило наружу и теперь уже не одни лишь глаза и хвост были видно, но и все оно целиком. При этом достаточно было моргнуть, чтобы не успеть увидеть существо оба о аку. Оно исчезло, как только снова включили свет, и тогда на сцене осталась одна только фигура. Эта фигура висела над сценой с петлей на шее. Нет смысла спрашивать, кто там висел. Так мог закончить только один человек, и он не был голограммой или виртуальным музыкантом.
В зале началась паника. Одни ждали, когда же все-таки разрешиться этот фокус хитрым финалом, другие сразу же убежали вон, а третьи поняли сразу, что они увидели именно то, что и случилось на самом деле. Проход на сцену был заблокирован, так будто все было просчитано еще давно. С кресла поднялся Барт, но только затем чтобы сразу же упасть в обморок. Пэт бросился к нему, а Монти продолжал смотреть на сцену остекленевшими глазами.
Уж, наверное, не так себе представлял свой финальный гала концерт легендарный режиссер. Еще ночью к театру подъехала машина полиции и скорой. Выясняя обстоятельства дела, оказалось, что единственным кто был посвящен в точную фабулу концерта помимо режиссера, был Барт. Однако от Барта проку оказалось мало, он не то чтобы не мог рассказать о случившемся, но даже не мог никого узнать, ему с трудом удалось удержаться от той истерики в которой он бился с того момента как очнулся от обморока. Уже через полчаса он не знал, где находится, а когда приехала его мать, он так и не понял кто она. Единственный человек, которого он все же признал, был Монти, впрочем, его имени он так же не вспомнил и даже не сумел толком объяснить, откуда его знает. Переходя к самому режиссеру, полиция надеялась на больший успех, но так же оказалась беспомощна. Монти говорил о гипнозе, который якобы исходил от мифического животного на плакате, а так же организации, которая устраивает массовую галлюцинацию в виде дополненной или виртуальной реальности. В целом полиция пришла к выводу, что в бессвязной речи режиссера нет ничего существенного по дело о самоубийстве, и тогда уже решили перейти к личности самого висельника. Монти и Барт были переданы докторам, специализирующимся на всякого рода знатоков организаций связанных с оба о аку и прочими галлюцинациями.
Дело было закрыто совсем скоро, тогда как узнали о том, что музыкант самоубийца нигде не был зарегистрирован ни под каким именем, так же отсутствовали люди, которые знали бы этого человека или видели. Был один неопределенный слух о том, что его видели в библиотеке с картиной, но слух этот не подтвердился. Барта и Монти перевели в городскую психиатрическую больницу, и там они по сей день. Они отказываются выходить оттуда и общаться с кем либо, пока организация не прекратит свое существование.
Прогулки по пескам.
Башенные часы пробили двенадцать и десятки людей проходивших мимо по тем или иным причинам увидели перед собой одну и ту же картину. На сером полотне хмурого неба исполинским копьем высится башня. Циферблат той башни давно лишился стекла, и теперь все шестерни заводного механизма оказались беззащитно подставлены под любопытные взгляды, дожди и ветра. Время не остановилось, оно лишь отбило метку на своем бесконечном теле. Люди отвернулись, пошли дальше и лишь один взор так и остался, прикован к часам. Этот взгляд принадлежал человеку совершенно неприметному в толпе, но в то же время сильно отличавшемуся от других. Человек этот был без возраста и без определенного социального положения. От бездомного его отличала разве что не самая грязная одежда и совершенно здоровый вид. Роста этот человек был не огромного и все же довольно большого, телосложения скорее худощавого, но не от природы, а в виду образа жизни. Мимо такого человека пройдешь и не вспомнишь никогда, что встречал его. Чтобы запомнить человека лучше всего посмотреть ему в глаза, но этот человек никогда не останавливает взгляд на людях и почти всегда смотрит будто отрывками, одной картинкой в данный конкретный момент. Он стоит и копит что-то в себя, словно стараясь дагерротипом глаз запечатлеть увиденное. Он созерцает и, кажется, без всякого толку. Этот созерцатель ничего не держит в руках, не несет сумки и вообще ему кажется, нужны только глаза. Увидев эти глаза можно испугаться, проникнуться ненавистью или жалостью, но выбрать нужно что-то одно. Темные круги под глазами созерцателя в купе с не моргающим взглядом создают жутковатый образ. Только лишь по той причине, что сам он не смотрит на вас, вы не замечаете ни глаз, ни самого лица странного человека. По той же причине, что вы не увидели его толком, для вас он так и остается человеком в толпе. Он столбом расположился на тротуаре многолюдной улицы, простоял неподвижно минут пять, но его так никто и не заметил. Созерцатель ушел, он прошелся вдоль улицы, обернулся в самом конце, направил взгляд в перспективу домов и остановился снова. Двухэтажные коричневые домики потянулись до самого горизонта и оборвались на нем в перекрестье. «Наверное, он чего-то ждет» – так скажет всякий кому придет в голову задуматься, для чего встал этот немой созерцатель. Однако посмотри в глаза этому человека, и ты убедишься, что здесь что-то не ладится. Не ладится его взгляд, в котором отсутствует скука или любая другая эмоция изобличающая состояние человека.