Но в метро он его потерял. Несколько мужчин показались похожими, даже куртки были почти такими же. И они смотрели на Алекса. Не только они. Еще у нескольких человек на платформе были напряженные, наблюдающие лица.
“У меня мания преследования”, — поздравил себя Алекс и стал рассматривать прожилки на мраморе.
Но прожилки не хотели ни во что складываться.
Вышел из метро; последние торговцы грустно расхваливали свой товар. Нити времени уже успели оторваться от спрятанных под зонтики голов и теперь где-то мокли наверху, в темноте.
Проходя мимо букинистического, Алекс остановился. Внутри еще горел свет, была видна сутулая спина Марата в свитере.
— Магазин закрыт! — хрипло крикнул Марат. — А, это ты...
Поздоровались.
— Что так редко заходишь?
— Времени нет, на работу устроился.
— К фирмачам?
— Да, в одну международную организацию.
— Поздравляю, — скривил губы Марат.
— Всего на четыре месяца, — оправдывался Алекс. — А у тебя как?
Марат смотрел на него желтыми глазами.
— Алекс, ты можешь одолжить мне денег?
Алекс свернул с проспекта. Ладонь была еще горячей — когда прощались, Марат долго жал ее. Кажется, слежки не было. В конце концов, ему могло показаться. Нервы. Переутомление. Воздержание, наконец. Почти два месяца монастырской жизни. Пустая квартира. Зайти, затолкать в себя консервы, выплюнуть рыбий хребетик, пожаловаться в пластмассовое ухо диктофона. Телек, что ли, купить? Прежний увезли родители...
Подходя к подъезду, Алекс глянул на свои окна и остановился.
Они светились. Да, именно его окна.
Тьфу, елки-палки! Он же совсем забыл об этом, как его... Владимире Юльевиче!
Создатель бомбы стоял в дверях в розовом переднике.
По квартире плыл запах чего-то интересного.
— Алекс, я у вас тут немного похозяйничал.
...Они сидели на кухне; булькало пиво, радостно пахло жаркое. Лужайка первой зелени: укроп, киндза, сельдерей. Поблескивали грибочки.
— ...потом потушить все это на медленном огне, — рассказывал Владимир Юльевич и щурился.
За окном шелестела мокрая темнота. Мясо действительно таяло во рту.
— Вы, оказывается, волшебник, — сказал Алекс.
— Уже не помню, когда последний раз кулинарил. Пока был здесь брат с семьей... Ну, друзья еще иногда приготовить просили. А для себя одного — сами понимаете, неинтересно.
— Неинтересно, — согласился Алекс, откидываясь назад.
— Устаете, Алекс?
— Нервы ни к черту. Иду вот сейчас домой, и вдруг показалось, что за мной следят. Отчетливо так показалось: идут за мной и следят.
— Следят? — тихо переспросил Владимир Юльевич.
На следующее утро
Алекс занес Марату деньги. И нарвался на семейную сцену.
— Никуда ты не поедешь! — кричала Маша.
— Ум-па, ум-па,— задумчиво напевал Марат.
— Ну что ты там потерял, а?
— Ум-па, ум-па...
— Не поедешь, говорю!
— Едет племя мумба-юмба...
— Без гражданства, без жилья... А здесь тебя уважают! Лучший букинистический в городе...
— А также в республике, на Земле и во всей Солнечной системе... — кивал Марат.
— Ой, ой... Посмотрите, клоун бесплатный! Все равно говорят, наш магазин — лучший! Алекс, ну скажите, ведь наш магазин — лучший?!
— Лучший фирменный магазин “Книжный хлам”! — хлопнул в ладоши Марат. — Покупайте книжный хлам только в нашем специализированном магазине! Товар сертифицирован! Услуги — лицензированы!
В полуоткрытую дверь магазина уже заглядывали любопытные.
— Заходите-заходите! — зазывал их Марат. — У нас как раз сезонные распродажи... Весенние скидки на поэтический хлам! Вы еще не успели обзавестись поэтическим хламом на эту весну?
Лица в дверях улыбались. Кто-то крутил у виска, кто-то пятился на улицу.
— Стойте! — вскакивал Марат. — Куда же вы? Попробуйте вот это, может, вам подойдет... Гонимы вешними лучами! С окрестных гор уже снега! Сбежали мутными ручьями... Нет, не подходит? А вот это? Для этого весною ранней... Со мною сходятся друзья... И наши вечера — прощанья! Пирушки наши — завещанья... Что? Устаревшая модель, говорите? Зато не китайское барахло... Не Ли Бо какой-нибудь...
— Марат, — позвал Алекс.
Марат посмотрел на него темным, мутным глазом.
— И наши вечера... прощанья... Прощанья, правда?
Маша сидела на табуретке и плакала.
Марат подошел к двери, отогнал любопытных, закрыл на задвижку. “А магазин работает?” — спрашивали снаружи.
Подошел к Маше, положил ей на плечи ладони:
— Не плачь, Машка.
— Да иди ты...— подняла раскисшее лицо Маша, — Алекс, ну спросите хоть вы его, что он в этой своей Москве забыл!
— Марат, я принес... то, что обещал, — сказал Алекс. Он торопился.
— Да-да, сейчас, — говорил Марат, гладя трясущиеся Машины плечи. — Не плачь, Машка. Я как на ноги встану, тебя сразу заберу. В лес ходить будем. Там знаешь какие леса? Ёксель-моксель, там такие леса...
Алекс зашел к себе в кабинет. За его компьютером уже сидел Митра и старательно уничтожал какие-то файлы.
— Хай! — обрадовался, заметив побледневшего Алекса. — Ё систем воз вери-вери бэд, май фрэнд! Ай кэннот имэджин хау ю куд ворк виз ит. Ай эм делитинг ит, ю си? Ай вил криэйт э нью гуд ван фор ю1.
1 Твоя система была очень-очень плохой, мой друг. Не могу представить, как ты мог работать с ней. Вот, уничтожаю ее, видишь? Я создам для тебя новую, хорошую.
Митра действительно оказался гением. Так мастерски наудалял, что восстанавливали почти три дня.
На два дня Алексу дали отпуск.
— Отдыхать тоже надо, — мрачно сказал Билл.
Рыбы-глаза перевели это на халдейский и замолчали.
— Я еще выясню, зачем понадобилось сажать его за ваш компьютер!
“Он выяснит... он выяснит...”, — зашевелили плавниками глаза.
Алекс не стал рассказывать Биллу о вчерашнем разговоре с Акбаром.
— Кстати, Алекс... Помните, несколько дней назад у нас гостил этот эксперт, профессор из Гренландии?
Алекс кивнул.
— Я получил сообщение... Он расторг контракт с “МОЧИ — Третий мир” и собирается выступить с разоблачениями. Забавно, правда?
Алекс еще раз кивнул, хотя ничего забавного не видел.
“Нет, забавно, забавно”, — смеялись рыбы.
Митра, непризнанный гений
Митра сидел на кожаном диване и грыз ногти. Алексу стало его жаль. Сидит, грызет, потомок буддийских монахов.
Сел рядом.
— ...Митра, зачем ты это сделал?
Митра посмотрел на него:
— Потому что я сумасшедший...
Алекс смутился, как будто Митра сказал что-то нескромное.
— Да, Алекс, сейчас я имел очень-очень тяжелый разговор с мистером Акбаром. Я еще раз понял, что я — сумасшедший... Знаешь, я очень быстро разобрался в этой системе. Я был сильно поражен. Когда я работал в компании у брата, я изобретал компьютерные вирусы, много вирусов. Это была моя работа. Я работал очень-очень трудолюбиво, мои вирусы славились на весь мир. Брат почему-то очень испугался, и запретил мне заниматься моим творчеством. Потом отправил меня сюда, в этот офис строгого режима...
“Тяжело с этими сумасшедшими, — думал Алекс. — Особенно когда они вдруг становятся нормальными”.
— ...Алекс, они меня кормят этими таблетками. Ты думаешь, это безвредные конфеты? Это яд, я от них имею понос. Акбар постоянно присылает мне женщин. Он мне затыкает рот этими женщинами. Я уже устал от их танцев. Они танцуют всегда одно и то же.
— Митра, — напомнил Алекс, — ты рассказывал о вирусах.
— Да, я могу много рассказывать о них. Так вот, вся эта система Лотереи, вместе с базой данных, она была составлена, как очень плохой вирус.
— Ты уверен, Митра?
— Да, Алекс. Очень-очень плохой вирус. Я стал его усовершенствовать, почувствовал азарт, понимаешь? Ты не программист, ты не поймешь. Меня здесь никто не понимает, даже эти женщины со своими танцами. А ведь им платят за то, чтобы они меня понимали... Я думаю, вся эта Лотерея построена как вирус. Может, она и есть вирус. Ты знаешь, Алекс, в чем главное отличие вирусов? Нет, не разрушение. Разрушение — это следствие. Понимаешь, цель нормальной программы — в ней самой. Она честно говорит: моя цель такая-то. А вирус, чем он лучше, чем он прекраснее — тем непонятнее его цель. В мире программ, где каждая имеет свою цель, вдруг появляется какая-то бесцельная программа... Вот ваша Лотерея построена таким же образом.