Животиков. Животищин. Медсестрян. Дюма.
Роддомский, Криков, Благоматов. Мальчикян? Девочкян.
Безмужеев? Безмужидзе. Ктоподокнов? Хренов. Букетов. Окошкин-Закрывашкин. Сквознякевич.
Медсестрян. Главврачян. Уколов? Дыркин, Дыркин, Дыркин. Перечитайло. Дюма. Перечитайло. Додыркин. Додыркин.
Возвращенцев. Пеленкин. Гладилкин. Стиралкин. Накурилкин. Хренов, Хренов… Хренов? Гдеев. Гдеев?
Милофф. Родныхерман. Петров-Водкин. Матерштейн. Приребёнкин? Приребёнкин.
Недопоцелуй.
Открытый Словарь фамилий. Бесполезный словарь: Вера заснула. Ее волосы медленным дымом стелятся по дивану. Вера стала часто засыпать посреди дня, в центре солнечного света.
Видела каждый раз три сна.
Один про первого мужа. Сына ее свекрови.
Второй сон — про ребенка. Третий. Третий — про Алекса. Красавца Алекса. Уродца Алекса. Человека с пустотой в шкафу. С треснутым зеркалом. С разбитым куриным яйцом.
Когда любуешься на этих мужчин, хочется сказать только одно: «Я устала».
Недопоцелуй.
Догорающим костром мерцал телевизор. Дымили машины в пригородах Парижа. Как от забытой в постели сигареты, горел зеленым пламенем Ближний Восток. Догорали политики, распространяя запах тлеющих синтетических кресел.
На экране возник новый человек. Он не горел, его уже успели потушить. Его голова была доставлена из лучшей парикмахерской: каждый волосок блестел и знал свое место. За спиной засияли буквы: «Лотерея». Мужчина рассказывал об этих буквах. Потом показывали счастливые лица. Потом показывали название лотереи.
Недопоцелуй.
Снегин, Аптекман, Витамидзе, Охренелко. Уколов. Снегопадший. Портвейн. Кухнякойкин.
Дочерев. Дочулянский. Детсадыков, Школьник, Пушкин, Лермонтов, Бархударов, Сюрпризов… Курилкин. Школьник-Курилкин. Пушкин-Нечитайло. Слезкин. Слезищин. Носподотрищин. Деревьев. Чинаров. Ясенев. Одноклассникайтис…
Подзалетелов. Позатыльников. Подзадов. Подначкин. Приребёнкин? Неребёнкин. Подзалетелов. Доигральский.
Бездомный.
Домный.
Бездомный. Безпольтовый. Портвейн. Глотков. Портвейн. Парков.
Блудносынов. Блудномужев. Вернулсин.
Внуков. Пеленкин. Аптекман. Петров-Водкин. Старостин?
Тишинский. Тишинян. Женин. Матерштейн. Дочин. Внуков. Тишинянц. Уколов. Доигральский. Хренов. Райский.
Желтоватая, под цвет обоев, кошка спрыгнула на ковер. Поточила когти об угол дивана.
Словарь фамилий, нашептавшись, молчал.
«Лотерея», сказал телевизор.
Вера повернулась на другой бок.
Кошка перестала делать маникюр, прислушалась.
Входную дверь весело открывал Славяновед.
Создатель бомбы вышел из такси и неправильно захлопнул за собой дверцу. Он не умел правильно захлопывать. Всегда слишком сильно. Или слишком слабо. Водители морщились и шевелили губами.
Машина с неправильно захлопнутой дверцей уехала. Расписалась напоследок в воздухе строкой дыма. Исчезла.
Тишина свалилась на Создателя бомбы, как сонный пассажир с верхней полки.
Создатель огляделся. Кажется, удалось оторваться от слежки.
Белые тополя с глазастыми стволами отращивали тени. Сосредоточенно отращивали тени — как ногти. Асфальтовая дорожка, на которой стоял ученый, была вся в тенях-ногтях, тенях-обрезках. Целый косметический салон теплился под ногами.
Ученый подошел к стволу тополя и посмотрел ему в глаза.
На траве лежала газета. Почти не мокрая, почти свежая. С почти новостями.
Создатель бомбы поднял ее нежно и брезгливо. Газ-зеточка.
Случайный приработок
Ташкент — словарь тысячи русских фамилий.
Алекс идет сквозь толпу фамилий. Лужины, обхватив огромные грязные зеркала, валяются на дороге. Веткины летят по воздуху, задыхаясь от пылающего синего неба. Люди, поменявшие сегодня свои прежние фамилии на Солнцевых, Тепловых и Боттичелли, идут толпами и топчут Лужиных. Дружно ломают Веткиных, Веткевичей и Веточкиных.
Прошел человек с фамилией Бахор.
Мальчишки-разносчики узбекско-русских словарей кричат: Бахор — Весна. Бахор — Весна! Человек уходит, балансируя своей фамилией, как подносом с рахат-лукумом. Алекс идет дальше.
Машинские, Жигулевы и Волгины, набрав полный рот бензина, затеяли танцы на проезжей части.
Бахор — весна.
Бахоначи — выискивающий отговорки, прибегающий к уверткам.
Бахоламок — торговаться.
Весна, торгуясь, прибегает к уверткам. Весна, торгуясь, взвешивает облака. «Сахарная вата, — кричит Весна-Бахор, — а кому сахарная вата?» Нам! — кричат Лужины, выплескиваясь всем телом к прилавку. Нам! — вытягивают деревянные щупальца Веткины и Веткевичи.