— Двинем в «Бебе», — сказал я, имея в виду ресторанчик, который поначалу назывался индийским, а потом превратился в заведение, где подавали самую обычную еду.
— Сейчас, только губы подкрашу, — сказала Люси и скрылась в туалете.
Белла с интересом проводила ее взглядом.
А я размышлял о встрече с Бобби и о его непонятной связи с покойной сестрой. Сара решительно настояла, чтобы адвокат не общался с ее братом. И все же он продолжал думать о ней. Потому что когда-то они были очень дружны.
— Вообще-то никакого сходства, но чем-то их отношения слегка напоминают тебя и твоего брата, — сказал я Люси, когда мы уже сидели в «Бебе». — Вы тоже дружны.
— Я пока что людей не убивала, — сказала Люси.
— Сказал же: в целом никакого сходства.
Люси промолчала, внимательно изучая меню.
— Что тебе взять? — спросил я у Беллы. — Тут есть… — Гамбургер и молочный коктейль.
В итоге мы все трое заказали одно и то же. Молочный коктейль в «Бебе» — обалденный. Мы с Люси попросили добавить капельку бурбона.
Пока ждали заказ, Белла рисовала.
— Ты не одобряешь, что я копаюсь в деле Сары Техас, — в конце концов сказал я, просто чтобы нарушить молчание.
— Да, — сказала Люси. — Не одобряю.
— Почему?
— Потому что не могу отделаться от ощущения, что тебя используют.
— Кто? Бобби?
— Оба. — Люси скривилась.
— Да ладно тебе, Сары нет в живых.
— И все равно она, черт побери, командует своим братом. Из могилы. Держит его железной хваткой, из которой он не может вырваться. Она умерла полгода назад, Мартин. Почему он не может просто жить дальше?
— Ему недостает сестры. Не говоря уже о ее сыне Мио, который, скорей всего, тоже мертв. Есть тут какая-то странность.
Люси легонько постукивала по столу длинными ногтями. Ногти у нее ярко-красные. Красивые. Отлично подойдут к черному бикини, когда мы будем в Ницце.
Принесли молочные коктейли. Белла сразу же схватила стакан. У меня язык не повернулся сказать, что если выпить перед едой слишком много коктейля, то никакого гамбургера уже не захочется.
— Думаешь, Сара виновна в убийствах?
— Несомненно.
— Почему раньше-то не сказала?
— Я говорила. Еще после твоей первой встречи с Бобби. Но позднее не напоминала, это правда. Наивно полагала, что ты придешь к такому же выводу.
Она вздохнула, отпила глоток коктейля.
— Пожалуй, так оно и есть. Но кое-какие детали фактически оставлены без внимания, и надо их проверить, прежде чем бросать это дело.
— Может быть, стоит сперва прочесть полицейские протоколы? То, что кажется оставленным без внимания, на самом деле, вероятно, всего лишь проверенный и отброшенный дознанием след.
— Будто я не понимаю. Но в таком случае мне нужно это услышать. Услышать непосредственно от полиции, что они проверили и ее бывшего бойфренда, и папашу, что нет альтернативных подозреваемых, которые уходят от ответа только потому, что, по мнению полиции, очень круто признать виновной хорошенькую девчонку.
Люси закатила глаза.
— Ну конечно же, именно так все и работает. Полиция выбирает, кто виноват, по размеру бюста подозреваемых.
— Детка, я не совсем это сказал. Точнее, совсем не это.
— Но имел в виду.
Я невольно улыбнулся. Муторно, конечно, когда рядом люди, которые знают тебя как облупленного. Муторно, но и приятно.
Принесли еду. Белла коршуном налетела на свой гамбургер, а мы с Люси начали тщательно препарировать содержимое своих тарелок. Подсолить, поперчить, поменьше хлеба и уж точно вон противные консервированные огурцы. Почему-то всегда забываешь заранее предупредить, чтобы их не клали.
— Как будешь распутывать этот клубок? — спросила Люси, проглотив кусочек-другой.
— Ты прямо как Бобби, — сказал я.
— Кто такой Бобби? — заинтересовалась Белла.
— Брат одной бедовой девчонки, — ответила Люси. Я захохотал.
— А мне нельзя братика? — спросила Белла, и смех застрял у меня в горле, даже больно стало.
Люси мило улыбнулась:
— Замечательная идея. Как по-твоему, Мартин?
— Белла, это не так просто. Брата в подарок не получают.
— Расскажи-ка подробнее. — Люси отложила нож и вилку.
Ох и заноза.
— Ты к чему клонишь? Не знал, что ты хочешь детей. Прости, не догадался.
На секунду время остановилось. Ведь прежде чем Люси совладала со своим лицом и оно опять стало непроницаемым, я успел заметить грусть в ее глазах. И вот тут до меня дошло, что она все еще не разобралась, хочет иметь детей или нет.