Откровенно «мирской» характер имеют ашрамы, возглавляемые предприимчивыми дельцами, ловко спекулирующими знанием санскритских терминов, умением выполнять йогические асаны, а главное, способностью без особых усилий «видеть» божественное «ничто». К числу самых преуспевающих дельцов такого рода относится широко известный в Индии, а еще более за границей Махариши Махеш Йоги, чей ашрам, занимающий территорию 15 акров, расположен в Ришикеше, в 130 милях от Дели. Я внимательно разглядывала Махариши во время его проповеди для прихожан нового храма в районе Грейт Кайлаш в Ныо-Дели. Взгляд его вовсе не выражал смирения и углубленности. Это были глаза хитрого и порочного человека.
Утверждают, что у него около 100 тысяч последователей в сорока странах. Особенно популярен он в США. В августе 1967 г. в бальном зале Хильтонского отеля в Лондоне произошла встреча его с битлами. Знаменитый йог произвел на не менее знаменитых певцов очень сильное впечатление, он научил их посредством получасовой медитации достигать эйфорийного состояния без лекарств, вызывающих галлюцинации. Покоренные Махариши, битлы решили даже поехать в далекую Индию и поселиться в его ашраме. Поездка эта, однако, принесла лишь разочарование.
Наиболее меткую и резкую характеристику деятелям подобного типа дают сами индийцы. Так, известный писатель и журналист Нирад Чаудхури, кдгда его спросили, что он думает о «святых» вроде Махариши и Шанкарачарьи из Пури, ответил: «Если бы я был Индирой Ганди, я бы повесил их обоих. Они настоящие бизнесмены. Индусские садху помешаны на власти… они хотят господства над личностью. Они стараются контролировать даже частную жизнь своих учеников»{23}.
Разумеется, отнюдь не все индийские «монастыри» могут идти в сравнение с ашрамами А. Гхоша или Махариши. Жизнь большинства их отмечена простотой, аскетичностью, даже бедностью. Кто же «населяет» эти монашеские уединения? Среди их обитателей встречаются самые разные люди — религиозные фанатики, которых жажда познать божественную истину и слиться с атманом довела до сумасшествия, и холодные циники, для коих пребывание здесь — наиболее выгодный и спокойный способ существования: куда лучше принимать подаяния в гордой позе святого, чем попрошайничать на улице. Немало тут и искренне верящих, что избранный ими путь — единственно правильный и праведный.
В Ришикеше в ашраме Свами Шивананды я познакомилась с юношей лет двадцати, бывшим студентом инженерного колледжа Джайпура. Его привело сюда нежелание мириться с подлостью, продажностью, лицемерием, ханжеством. Он покинул мир лжи, пытаясь найти ответ на мучившие его вопросы жизни и смерти, добра и зла в древних религиозно-философских текстах индуизма. Он видит смысл жизни в полном отречении от материальных благ и надеется за 12 лет познать мудрость священных книг, овладеть в совершенстве искусством йоги, а затем окончательно порвать связь с людьми, уйти в лес и постараться достичь высшей цели— слияния с безличным абсолютом.
Юноша хорошо говорил по-английски, четко выражал свои мысли и казался человеком незаурядного интеллекта, искренним и честным. Ему приходилось кое-что читать о Советском Союзе, о марксизме, и он задавал в связи с этим много вопросов. Чувствовалось, он боится признаться себе, что неуверен в правильности избранного пути. Моральная чистота его побуждений не подлежит сомнению. Но так же несомненна обреченность его поиска истины, его надежды найти освобождение в самоотречении, в «освобождении духа от материальной оболочки».
Религиозные меньшинства
Всех одурманить вас хозяева хотят
Враждою рас и вер, обычаев и мнений.
И в жертву идолам себя вы принесли,
В бреду утратив то, что всех богатств бесценней.
Окован заветами, жил ты впотьмах.
Разбей своих идолов древних во прах!
Обман, разделяющий братьев, развей,
Единство — ворота к победе твоей!
Пожалуй, ни одна страна мира не была колыбелью столь большого числа религий. Особенность индийской земли не только в этой необыкновенной религиозной плодовитости, но и в том, что, однажды породив вероучение, она на тысячелетия удерживала в себе его корни.
История развития индийских религий напоминает единственное в своем роде дерево — баньян. Ветви его образуют воздушные корни, которые, достигнув земли, укрепляются в ней и быстро превращаются в мощные стволы, доходящие в окружности до 6 метров. (Самый древний баньян в стране — ему около 3 тысяч лет — растет в гуджаратской деревне Сукал; крона его занимает 600 кв. м).
Буддизм, джайнизм, индуизм, сикхизм имеют общего «прародителя» — религию вед. Каждое из вероучений пережило в свое время период расцвета, но самым сильным на земле Индии оказалось древо индуизма. Его корни раскинулись шире и ушли глубже, хотя и не задушили полностью корни религий-собратьев.
Чужеземные завоеватели, заморские торговцы, миссионеры и колонизаторы занесли в Индию семена своих религий, и некоторые из этих семян по тем или иным историческим причинам дали хорошие всходы. Сегодня 83,5 % населения страны составляют индусы, 10,7 % — мусульмане, 2,44 % —христиане, 1,79 % —сикхи, 0,74 % — буддисты, 0,46 % — джайны{24}. Свой рассказ о религиозных меньшинствах я начну с самой маленькой из перечисленных общин.
Джайнизм. Неподалеку от столицы Раджастхана — Джайпура находится известный в этом районе джайнский храм. Меня привезли к нему друзья-индийцы, и я воспользовалась удобным случаем, чтобы познакомиться с религиозным ритуалом джайнов. При входе пришлось снять обувь и отдать сторожу фотоаппарат (футляр был кожаный, а все, что сделано из кожи, вносить в джайнский храм запрещено). Заминка произошла из-за сумки; ушло не менее пяти минут на объяснения, на доказательство того, что сделана она из пластика. Мне поверили скорее всего потому, что доказывала я на хинди.
Стоявшие рядом женщины очень обрадовались, что иностранка знает их язык, они сразу перестали стесняться, закрывать лица концом сари, ласково трогали меня за руки, за плечи. После того как мы вместе обошли храм, они, посовещавшись между собой, вдруг объявили, что поведут меня к муни (святому). Им оказался полный мужчина средних лет, сидевший со скрещенными ногами в окружении женщин. Я не сразу сообразила, что он совершенно наг. Мои спутницы по очереди подходили к нему, склонялись в низком поклоне, обеими ладонями прикасались сначала к его лоснящимся на солнце коричневым ляжкам, а затем к своим векам и устраивались тут же на земле. Все молча и, как мне показалось, любовно разглядывали муни. Он же был лениво-спокоен. Что-то мелькнуло на его лице, когда ему сказали, что русская говорит на хинди. Он величественно чуть-чуть повернул голову в мою сторону. Неожиданно мимо нас прошествовало человек пять голых мужчин, женщины невозмутимо смотрели на них, и я поняла, что здесь подобное явление в порядке вещей. Так состоялось мое знакомство с одной из двух основных сект джайнов — дигамбаров («одетых в воздух»)[9].
Индийская традиция связывает возникновение джайнского религиозного учения с именем Махавиры, известного как джина («победитель»). Согласно мифологии джайнизма Махавира был двадцать четвертым тиртханкаром (букв, «тот, кто нашел брод через поток мирского существования»), т. е. пророком, а его предшественник, двадцать третий тиртханкар, жил за 250 лет до него. Это и, главное, наличие анимистических культов в джайнизме позволяет некоторым историкам утверждать, что он намного старше буддизма{25}.
По мнению других исследователей, джайнизм вообще не является оригинальным учением, а представляет собой секту буддизма{26}. Сторонники данной точки зрения опираются на факт удивительного сходства биографий и учений Будды и Махавиры. Совладают годы их жизни, места рождения и многие события в истории их бытия, иногда идентичны имена их родственников и учеников, упоминаемых в легендах. Районы, считающиеся священными для последователей одной религии, почти всегда священны и для адептов другой (в Бихаре, Гуджарате, на горе Абу) и т. д. Допускают, что Будда и Махавира были одним и тем же историческим лицом, полагают также, что последний явился основателем джайнизма как буддийской секты.