— Куда же исчезло столько трупов? — спросил Ли Ляньхуа.
Лу Цзяньчи с Фан Добином растерянно переглянулись.
— Неужели ты хочешь сказать… — запинаясь, заговорил Фан Добин спустя долгое время. — Хочешь сказать, их… съели?
Ли Ляньхуа не ответил.
— Я слышал, что в горах на северо-западе, есть такая легенда… — вдруг заговорил Лу Цзяньчи. — Поскольку земли неплодородные и мало еды, в некоторых деревнях люди поколениями не спускаются с гор, а после смерти родителей их съедают внуки.
— Правда? — Фан Добин поёжился.
Ли Ляньхуа тихонько вздохнул.
— Посмотри, что отражается в озере?
— Смотрел уже, отражение похоже на множество черепов, очень необычно.
Ли Ляньхуа обогнул озеро и приблизился к обрыву, постучал по каменной глыбе, что преграждала путь воде. Поверхность породы была бугристой, со множеством ямок и выемок. Он неожиданно ударил с силой, раздался звонкий хлопок, и камень раскололся на три части.
Ли Ляньхуа не сводил глаз с трещин, Фан Добин судорожно вдохнул — в расколовшемся камне показались кости черепа, неужто во всех глыбах здесь спрятаны кости? Да как это возможно? Ли Ляньхуа пальцем постучал по этому “камню”, послышался глухой звук.
— Слой гончарной глины, — прошептал он.
Гончарная глина… означает, что кто-то облепил черепа глиной и обжёг… Для чего? Те пропавшие трупы были съедены или сожжены? Или же это было воздушное погребение либо погребение в воде? У Фан Добина в голове в одно мгновение возникли всевозможные причудливые картины, он незаметно для себя тяжело вздохнул и задрал голову — в небе и правда кружило много орлов.
— Говорят, там, где опускаются орлы, всегда есть кости мертвецов, пойдёмте посмотрим?
Лу Цзяньчи, ещё не оправившись от испуга, вызванного черепом в глине, поднял голову.
— Идём.
Они погнались за тенями орлов вниз с горы и попали в глубокое ущелье рядом с деревней Шишоу. На берег журчащего ручья опускалось немало разнообразных по размеру хищных птиц, которые, завидев людей, захлопали крыльями и взлетели в небо, непрерывно кружа.
Фан Добин с отвращением помахал рукавами — впервые за всю жизнь орлы показались ему такими же мерзкими, как мухи.
Лу Цзяньчи подошёл к берегу и тут же судорожно втянул воздух. Дно неглубокого ручья заполняли различные суставы, и неважно, была кость толстой или тонкой — все они были нарублены на кусочки длиной не более одного-двух цуней. Целиком усыпанное костями дно, сверкающая, прозрачная как стекло вода горного потока, беспорядочно летающие мухи и комары — всё казалось неописуемо зловещим и странным.
— Это человеческие кости? — Лу Цзяньчи побледнел — если да, то здесь не меньше сотни скелетов.
Ли Ляньхуа опустил руку в воду, выловил косточку и долго разглядывал.
— Разве это не фаланга?
У Фан Добина волосы встали дыбом.
— Зачем ты ещё и трогаешь…
Рассмотрев поближе, он увидел, что это две сочленённые фаланги пальца, судя по длине и суставу — и правда от человеческой руки.
Ли Ляньхуа поднял голову, посмотрел туда, где сидели орлы, и тихонько вздохнул. У Лу Цзяньчи дрогнуло сердце, он перепрыгнул через ручей и увидел, что на том месте после орлов и правда осталось несколько обломков костей с ещё не высохшей кровью, распространявших слабое зловоние.
Фан Добин перепрыгнул следом.
— Среди плоти есть эти дикорастущие овощи, — прошептал он, — и всё это сварено…
Волоски на спине Лу Цзяньчи встали дыбом от ужаса. Ли Ляньхуа спокойно стоял на другом берегу ручья, и не только не подходил ближе, но и вовсе не смотрел на груду костей — подняв голову к небу, он следил за кружащими орлами, а потом снова тихонько вздохнул.
— Несносный Ляньхуа! — вдруг завопил Фан Добин. — Ты ведь вчера поднимался на гору и всё видел? А сегодня нарочно привёл нас смотреть на эти ужасы, твою мать, ты это нарочно! Нарочно издеваешься надо мной! Привёл меня смотреть на это… эти…
Лу Цзяньчи смотрел на ошмётки сваренного мяса, и его сердце отчего-то преисполнилось скорбью по превратностями судьбы, он оглянулся на бегущую, словно беспощадное время, воду, погрузившиеся на дно белые кости, и глаза у него защипало, а душу охватило нестерпимой мукой.
Ли Ляньхуа перевёл взгляд на Фан Добина и улыбнулся безмятежной и спокойной улыбкой.
— Все люди умирают…
— Разве люди должны умирать вот так… оскорбительно… — повысил голос Фан Добин. — Когда человек умирает, его сыновья и внуки должны сделать подношение, воскурить фимиам, сжечь жертвенные деньги, а так — разве можно? Как можно есть… есть своих собственных отцов и матерей?