Бай Цяньли остолбенел — этот человек уже забыл, что его фамилия Бай, а не Цзинь! Ли Ляньхуа взял в руки свёрток, слегка встряхнул, и мягкий жёлтый атлас соскользнул по тыльной стороне руки, обнажив меч.
В пепельно-серой стали длинного меча проглядывала глубокая синеватая зелень, когда атласная ткань опала, от поверхности клинка, сумрачного как стенки колодца, но блестящего, повеяло холодом. Ли Ляньхуа держал меч через атлас, и пусть не видел рукояти, но знал, что на ней выгравирован Яцзы*, через пасть которого продета кисть. Пятнадцать лет назад ради улыбки Цяо Ваньмянь Ли Сянъи повязал на рукоять полосу красного шёлка длиной почти в чжан и на крыше зелёного терема* “Смех гор и рек” исполнил тридцать шесть приёмов “Опьяневшего до безумия”.
Яцзы — седьмой из сыновей дракона, любящий сражения, стоит на страже безопасности своей родины
Зелёный терем — публичный домТогда… В городе Янчжоу толпы людей сбежались только чтобы посмотреть на танец меча с красным шёлком, и многих затоптали.
Он помнил, что в итоге этим мечом срубил мачту на корабле Ди Фэйшэна, воткнул в защитную оплётку бака, а когда судно накренилось, палуба раскололась, и потерявший хозяина меч выскочил и погрузился в бездонную морскую пучину…
В груди вдруг защемило, и он едва не задохнулся, меч в руках мелко задрожал. Вспомнились слова Чжань Юньфэя: “Одни отказываются от меча, словно забыли о нём, а другие всю жизнь несут ответственность, у всех свои убеждения”.
Верно, убеждения в итоге у всех свои. Ли Ляньхуа многого стыдился в своей жизни, но более всего — что оказался недостоин меча “Шаоши”.
— Дагэ? — забеспокоился Ван Баши, видя, что он взялся за рукоять, но уже весь побледнел, ещё даже не вытащив меч.
Ли Ляньхуа с чистым звоном обнажил меч, и внутренности кареты наполнились слабым светом, сияющим потусторонним холодом.
В безупречно гладкий клинок можно было смотреться как в зеркало.
Бай Цяньли слегка удивился — вообще-то вытащить из ножен меч “Шаоши” весьма не просто. Когда меч затонул в Восточном море, его ножны упали на борт затонувшего корабля, а меч погрузился в ил и песок. К счастью, он изготовлен из необыкновенного материала, и моллюски на нём не поселились, так что пружинный механизм сохранился. Клинок “Шаоши” был невероятно гладким, а пружинный механизм, удерживающий меч в ножнах — очень тугим, и если силы в руках недостаёт, наверняка не вытащишь. Он присматривался к мечу больше года, и лишь два-три человека из десяти могли вытащить его из ножен, даже ему самому это едва удалось. Ли Ляньхуа могучим не выглядел, однако сумел вытянуть с одной попытки.
— Ли Ляньхуа знаменит своим искусством врачевания, а оказывается, и руки у вас не слабые, возможно, и опыт с обращением мечом большой?
Ван Баши испуганно смотрел на меч в руках Ли Ляньхуа, это же орудие… орудие… убийства… Но его дагэ смотрел на меч с какой-то теплотой, рассмотрев, вложил меч в ножны и вернул Бай Цяньли.
— Ну как? — не удержался и самодовольно спросил тот.
— “Шаоши” — прекрасный меч, — сказал Ли Ляньхуа.
Бай Цяньли завернул меч в жёлтый атлас и положил на место.
— Что именно произошло вчера ночью? — неожиданно зло спросил он, устремив взгляд на Ван Баши.
Ван Баши раскрыл рот, не в состоянии повернуть языком.
— Вче-вче-вчера… Вчера ночью? Вчера ночью я пошёл опорожнять ночные горшки, а когда вернулся, увидел, что у меня в доме висит свинья, клянусь Небом и Землёй, ни словом не лгу… Господин, пощадите! Пощадите меня!
— На свинье была надета женская одежда? — сурово вопросил Бай Цяньли.
— Да-да-да, женская одежда, — закивал Ван Баши.
— Было ли что-то необычное в этой одежде? — замедлил тон Бай Цяньли.
Ван Баши растерянно посмотрел на него.
— Просто белое ведьмино платье, всё белое, в кармане были деньги. — Он помнил только, что в кармане были деньги, Небеса знают, что необычного в этой одежде.
Бай Цяньли вытащил что-то из рукава.
— Не имелось ли в кармане вот этого?
Ван Баши посмотрел на листок золота на чужой ладони — эту вещь он ни за что не забыл бы, и немедленно закивал изо всех сил.
— Помимо бирки золотого листа было ли в одежде что-то ещё?
Свинья вместе с белым платьем сгорела в пожаре, но Ван Баши обладал прекрасной памятью.
— В кармане был золотой листок, красная горошина, записка и лист дерева.
Бай Цяньли и Ли Ляньхуа переглянулись.
— Записка? О чём в ней говорилось?
— Ну… — У Ван Баши вспотело лицо. — Я неграмотный, не знаю, что там было написано.
Бай Цяньли поразмыслил.
— А в этой… свинье было что-то странное?