— Кто? — растерянно спросил Бай Цяньли.
— Ни у кого дома свинья не пропала, так откуда же она взялась? — улыбнулся Ли Ляньхуа. — Привезли за две сотни ли? Как можно незаметно проникнуть в деревню, не вызвав подозрений? Это свидетельствует о том, что свинья — из дома, где такая пропажа ни у кого не вызовет удивления, а также — что когда её везли по улице, это тоже не было чем-то странным… Так кто же? — Он говорил о повешенной свинье с большой радостью. — Кто знал, что Ван Баши в третью стражу обычно уходит выливать ночные горшки и не запирает двери? У кого может пропасть свинья, чтобы это не вызвало ни у кого удивления? Кто может открыто везти по улице тушу свиньи? — Он указал на Сань Гуая. — Разумеется, мясник, который торгует свининой.
Все невольно кивнули, в глазах отразилась мысль: “Вот оно что, так просто, и как только я не додумался?”
— Что до того, почему торговец мясом Сань Гуай решил повесить дома у Ван Баши мёртвую свинью… — снова заговорил Ли Ляньхуа. — Мне казалось… постороннему незачем строить дикие предположения касательно дружеских отношений, поэтому сначала я и не стал говорить, что, скорее всего, свинью повесил он.
Трепеща от ужаса, Сань Гуай смотрел на Ли Ляньхуа, от этих слов у него все волосы на теле встали дыбом.
— Но когда он отрубил ногу хряку, проткнул металлической палкой, изрезал голову и снова подбросил в развалины жилища Ван Баши, я понял, что ошибался… — Он медленно отчеканил: — Это не хулиганство и не насмешка, а кровавое обвинение, запечатлевшее убийство. Думаю, любой, кто видел этих свиней, способен понять — они повторяют обстоятельства гибели двух человек. Свинью повесили не для того, чтобы устроить представление или напугать Ван Баши, этим он говорил… кто-то умер… так же, как она.
На этих словах Ли Ляньхуа медленно окинул взглядом всех присутствующих, его глаза, тёмные, но ясные, излучали спокойствие. Все хранили молчание, вопреки ожиданиям, никто больше не заговорил.
— Кто же убил двух человек? И почему свидетель предпочёл рискнуть и подбросить мёртвых свиней, но не решился заговорить? Чтобы ответить на эти вопросы, нужно было лишь спросить Сань Гуая, но тут крылась одна проблема. — Он посмотрел на мясника. — Раз он решился подбросить свиней, значит, считал, что преступник не сумеет связать его с ними. Если же я влез бы и по чистой случайности раскрыл злодею о существовании Сань Гуая, разве не было опасности, что его убьют как свидетеля? Так что я не мог спросить, а раз так, то что было делать?
Он помолчал, тихонько кашлянул.
— И тут, благодаря одной случайности, я заблаговременно узнал, кто убийца.
Глава 79. Повесть о повешенной свинье
— В кармане платья, надетого на свинью, Ван Баши нашёл три вещи, — сказал Ли Ляньхуа. — Плод акации, сухую ветку и лист бумаги. На бумаге написано нечто похожее на загадку, герой Бай очень заинтересовался ей, но, к несчастью, на самом деле она имеет мало отношения к убийце.
Он вдруг перешёл с “господина Цзиня” на “героя Бая”, и Бай Цяньли остолбенел с непривычки.
— Куда больше с ним связан плод акации, такие бобовые растут не в этой местности, а только в землях южных инородцев и глухих горах. А найденный в кармане плод не только свежий и блестящий, от него даже остался стручок — видимо, сорвали недавно и тут же привезли как диковинку. И кто же в последнее время бывал в южных землях? Глава союза.
— Глава ведь получил приглашение… — не удержался Бай Цяньли.
— Взял ли он с собой учеников? — усмехнулся Ли Ляньхуа.
— Э-э… — Бай Цяньли запнулся.
Ли Ляньхуа перевёл дух.
— Таким образом плод акации оказался в кармане барышни Фэн. Но хотя всем известно, что глава союза обожает свою дочь, довольно странно, чтобы отец дарил родной дочери символ любовной тоски. Однако…
О том, что отец подарил родной дочери плод акации, он говорил рассеянно, последнее же слово произнёс отчётливо. Многие едва не пришли в ярость, но всё же решили сначала выслушать, а потом уже злиться.