— Замолчи! — рявкнул Бай Цяньли. — Ли Ляньхуа! Я проникся к тебе уважением, а ты несёшь этот вздор? Оскорбил не только моего шифу, но и мою шимэй! Ты… Подлый человечишко!
Вокруг загудели, всех сильно поразили слова Ли Ляньхуа “средство, чтобы случился выкидыш”, и каждый понимал, что это значит…
Значит, Фэн Цин имел безнравственную связь с Фэн Сяоци, и она забеременела. Все попытки выдать её замуж и избавиться от ребёнка провалились, и тогда ему пришлось убить собственную дочь.
Если причина такова, то это и правда мотив.
Кто поверит, что глава союза “Ваньшэндао” Фэн Цин, всегда вежливый и утончённый, увлечённый садовод, начитанный и скромный благородный человек, способен на такое?
Лицо Фэн Цина потемнело.
— Ли Ляньхуа, если не предоставишь доказательств в подтверждение своих слов, мне останется только убить тебя сегодня же — иначе не усмирить гнев “Ваньшэндао”.
— Желаете ещё раз посмотреть на них? — Ли Ляньхуа опустил руку и указал на землю. — Доказательства, возможно, на их телах.
Фэн Цин остолбенел.
— Это вы! Вы убили её! Вы убили её! — снова закричал Сань Гуай, вдруг схватил лопату и как безумец принялся яростно копать. Вскоре в земле образовалась яма, показались две циновки. Сань Гуай спрыгнул в яму и сорвал одну из них. — Она носила вашего ребёнка!
Бай Цяньли смотрел в ужасе: труп уже вздулся, черты лица исказились, длинные волосы растрепались — в земле лежала его не видавшая мира, капризная и своенравная шимэй. Он и представить не мог, что увидит её такой. Рядом с ней ещё был окровавленный свёрток белого полотна — несформировавшийся младенец. Сань Гуай неожиданно сдёрнул вторую циновку — лицо человека под ней было изуродовано множеством порезов, но всё же угадывалось, что при жизни он обладал прелестной наружностью. Никто не знал его, но с первого взгляда все поняли, что это и есть “Цинлян Юй”.
Оказывается, он был привлекательным молодым человеком.
Сань Гуай ткнул пальцем в сторону Фэн Цина.
— Той ночью я ходил в гости к тётушке Сань, возвращался по темноте и в горах увидел как вы с ними дрались. Вы хотели вернуть эту девушку, а вот он не позволял, тогда вы отбросили её пинком, обломком копья пригвоздили мужчину к дереву, мечом отрубили ему руку, изрезали его лицо, зарубили его насмерть! Рубили, пока меч не сломался! Девушка была ещё жива, вы пинали её снова и снова, всадили наконечник копья ей в живот, у неё в руках тоже был меч, вы его отняли и вырубили её ударом рукояти по голове… Я всё видел! Посмотрели, что она лежит и истекает кровью, бросили её на земле и ушли! Я спас её и забрал к себе домой, лечил несколько дней. Ребёнка она потеряла, но сама ещё могла выжить, но вы убили её любимого, и она плакала каждый день. А однажды, когда я вернулся с рынка, увидел, что она перекинула через балку полосу белой ткани и повесилась.
Он указывал на Фэн Цина, дрожа всем телом.
— Она сказала, что вы, её родной отец, изнасиловали её, потому что она выросла слишком похожей на мать! Она сказала, вы боялись, что раз она сбежала со своим мужчиной, он раскроет всем ваши грязные дела, поэтому решили убрать свидетеля… Она называла ваше имя, да я не запомнил, знал только, что вы обладаете властью! Но это две жизни! Довели до смерти такую юную девушку и ещё человеком называетесь? Я не смирюсь, я всё видел, ни за что не смирюсь! Я, Сань Гуай, простой мясник, нет у меня ни знаний, ни способностей, но верю, Небо наверняка желает поведать об этом людям! Что это за дело?!
Он саданул по железной мясницкой стойке, так что она зашаталась, в мгновение ока явив силу, способную поднять тысячу цзиней.
— Я хотел найти честного чиновника, чтобы помог мне вас покарать! Поэтому подбросил двух свиней и придал им такой вид, подумал — кто-то наверняка приедет исправить эту чудовищную несправедливость! И Небеса правда далеко видят!
В лице Фэн Цина не было ни кровинки. Ли Ляньхуа молча смотрел на мертвецов и только спустя долгое время снова заговорил.
— На теле Цинлян Юя столько ран, нанесённых мечом, может ли герой Бай опознать эту технику?
Бай Цяньли пошатываясь отступил на несколько шагов — пусть он и не учился владению мечом, но у Фэн Цина была семейная техника “Тринадцать мечей Циюнь”. Все тринадцать приёмов были хитрыми манёврами, призванными застать врасплох, способы нанесения ударов совершенно отличались друг от друга, чтобы как можно сильнее навредить противнику. Больше десятка ран на лице Цинлян Юя, а также удар копьём в живот, выдавали технику “Тринадцать мечей Циюнь”.