Заходящее солнце полыхало огнём, озарённые им облака проносились сполохами, словно неистовая осень мазнула густой тушью.
Бай Цяньли замер — он не считал, что чудесный целитель превосходит его в боевом мастерстве, но стоило тому взмахнуть рукавом, как он не смог шагнуть дальше.
— Герой Бай, этот меч… сколько вы тогда отдали за него серебра? — дружелюбно спросил Ли Ляньхуа.
— Сто тысяч лянов.
— Дорого, слишком дорого. — вздохнул Ли Ляньхуа, посмотрел на Фэн Цина и пробормотал: — Не по карману, видимо, придётся отобрать силой.
Фэн Цин резко поднял меч, всех присутствующих обдало убийственным холодом.
Все вокруг побледнели и шаг за шагом попятились, освобождая круг для двоих.
По земле подул ветер, взметая песок, солнце клонилось к закату.
Глава 80. Бумажная пагода блаженства
— А потом?
Пламя свечи затрепетало, в “Благом лотосовом тереме” затряслась мебель.
— Только не говори, что Фэн Цином овладел дух свиньи, — процедил кто-то сквозь зубы, — он вдруг схватил кирпич, ударил себя по голове, а ты подобрал меч и вернулся.
— Ты и правда очень умный… — другой человек сел, расправив одежды.
Первый немедленно пришёл в ярость, затем что-то деревянное упало на пол и разлетелось на части.
— Несносный Ляньхуа! Хорош издеваться! Рассказывай! Что произошло в деревне Цзяоян?
В “Благом лотосовом тереме” никогда ничего не лежало на столе, даже чаши для вина приходилось нащупывать под ним. Теперь же её накрыли куском атласа, сверкающего ярче золота, сверху положили мягкую подстилку, вышитую разноцветными мотивами четырёх времён года, на неё водрузили подставку из чёрного дерева с тонкими узорами, инкрустированными червонным золотом, словно ритуальную табличку для подношений предкам — а на подставку торжественно возложили меч.
Сине-зелёный отблеск в чёрной стали, прохладной и гладкой словно стенки колодца — некогда любимый меч “Первого меча Сянъи” Ли Сянъи, героя Ли, изгнанного в бренный мир небожителя, главы ордена…
Меч “Шаоши”.
Ли Ляньхуа дотронулся до подбородка, глядя на алтарь, который Фан Добин соорудил для меча.
— Когда я сказал, что победил Фэн Цина потрясающим, изящным, единственным во всём мире и неповторимым приёмом, а Бай Цяньли от восхищения пал передо мной ниц и преподнёс меч обеими руками, ты не поверил. Когда я сказал, что Фэн Цин всё осознал, от раскаяния решил свести счёты с жизнью и отдал мне меч, ты снова не поверил. Когда я сказал, что Фэн Цин вдруг восхитился моими невероятными врождёнными задатками фехтовальщика и сам подарил мне этот меч, ты и в это не поверил… ну… — пробормотал он. — Тогда, Фэн Цин… э-э… страдал скрытой болезнью и не успел напасть, как вдруг скоропостижно скончался… как тебе такое? — Он посмотрел на друга с радостью и надеждой во взгляде.
Но Фан Добин почувствовал себя крысой, которую накормили испражнениями — ну какой ещё лжец станет радостно ожидать, что его враньё признают разумным и логичным?
— Несносный! Ляньхуа! — Он хлопнул по столу и подскочил. — Так ты отказываешься говорить? Ничего! Мы с тобой ещё не закончили! Не расскажешь сам, так я всегда могу найти Бай Цяньли и узнать у него! К тому же, слышал, при этом присутствовали шестьдесят четыре человека из “Ваньшэндао”, и ты ещё думаешь завернуть в бумагу огонь?*
От поговорки “Огня в бумагу не завернёшь”.
— И то верно, — признал Ли Ляньхуа.
— Нагородил тут чепухи! Ну ничего, однажды я выясню, как ты добыл этот меч! Тогда-то я с тобой рассчитаюсь! Несносный Ляньхуа! Ли-цветочек! Ли-черепаха… — Фан Добин топнул ногой со злости.
Его ругательства Ли Ляньхуа пропускал мимо ушей как весенний ветерок. Он извлёк что-то из-за пазухи и тихонько положил на стол.
— Гораздо больше меча “Шаоши” меня сейчас интересует это.
Предмет на столе тут же привлёк внимание Фан Добина.
— Это что ещё такое?
— Записка, которую Ван Баши нашёл в кармане Фэн Сяоци, — ответил Ли Ляньхуа. — Полагаю, вероятно, она принадлежала не ей, а Цинлян Юю.
— Цинлян Юю? — изумился Фан Добин. — Для чего она?
— Вещица очень любопытная, тебе не кажется? — с серьёзным видом спросил Ли Ляньхуа.
Глава 81. Бумажная пагода блаженства
Ли Ляньхуа положил на стол вовсе не “записку”, а склеенный кубик, на котором были начерчены линии — похоже, чтобы срезать углы квадрата.
— И это “записка”? А где слова? — вытаращил глаза Фан Добин.