— Что думаешь делать с Ли Фэем?
— С Ли Фэем? — Ли Ляньхуа, как воспитанный человек, взял палочки, подцепил с тарелочки гриб-сянгу и медленно проговорил: — Я не слишком знаком с господином Ли и не обладаю репутацией фума, куда мне с ним справиться? — Он долго жевал грибы, затем не торопясь взял палочками маленькую сушёную креветку. — И ты не злишься?
Тут Фан Добин вспомнил ещё кое-что, поэтому не стал обращать внимания на насмешливое обращение “фума”.
— Ляньхуа.
— М-м? — приподнял брови тот.
— Вот что… — Фан Добин вытащил из-за пазухи записку. — Ты вылез из своего черепашьего панциря случайно не ради этого?
Взгляд Ли Ляньхуа слегка дрогнул, он извлёк из рукава записку Фэн Сяоци и положил рядом с запиской Фан Добина. Сгибы на бумаге совпадали, только вторая была немного меньше по размеру, почерк тоже один и тот же.
Обе они явно происходили из одного источника.
— Девять небес? — Ли Ляньхуа надолго задумался. — Цинлян Юй презрел все опасности, чтобы спасти кого-то, но неизвестно, спасён в итоге этот человек или нет, а сам он погиб вместе с Фэн Сяоци, на теле которой и нашли эту записку. Лу Фан потерял шкатулку с платьем сомнительного происхождения, сошёл с ума, платье повесили во дворе, а под ним тоже была записка… Возможно… — медленно проговорил он. — Возможно, мы ошибались с самого начала, и эта история должна выглядеть иначе.
— Цинлян Юй и Фэн Сяоци погибли, потому что их убил Фэн Цин, и эти дурацкие бумажки тут ни при чём… — нетерпеливо перебил Фан Добин.
— Верно, Цинлян Юя и Фэн Сяоци убил Фэн Цин, — согласился Ли Ляньхуа. — Но если бы он их не убил, разве не мог убить их другой человек или группа людей? Кого хотел спасти Цинлян Юй? Эта записка была у них при жизни — или же кто-то подложил её в карман Фэн Сяоци после смерти, да так, что даже духи не знали и демоны не почуяли?
— Нет, нет, — замотал головой Фан Добин. — Ты же рассказывал, что когда погиб Цинлян Юй, Фэн Сяоци ещё была жива, тот мясник ведь видел, как Фэн Цин их догнал? Мясник спас Фэн Сяоци, она прожила ещё немного, а потом повесилась. Если записку подбросили после её смерти, то почему мясник об этом не знал?
— Нет… — улыбнулся Ли Ляньхуа. — Вероятно, есть причина, почему записка оказалась в кармане у Фэн Сяоци, а не у Цинлян Юя — кто-то уже выслеживал их, но опоздал на шаг. Когда он догнал Фэн Сяоци, Цинлян Юя уже убили и похоронили, а сама она находилась на последнем издыхании. Мясник Сань Гуай не владеет боевыми искусствами и большую часть дня проводит вне дома, что сложного подложить записку умирающей или уже повесившейся Фэн Сяоци?
Фан Добин замялся — такая возможность и правда имела место.
— Зачем подбрасывать потрёпанную бумажку в карман Фэн Сяоци?
— А зачем вешать платье Лу Фана в саду? Но кто-то именно это и сделал, — мягко ответил Ли Ляньхуа. — История, по идее, должна была быть такой: Лу Фан умер, платье его жены повесили в саду, воткнули в него шпильку, под него бросили записку. Но в день, когда Лу Фан должен был умереть, во дворец Великой добродетели прибыл ты, и как я понимаю, едва оказавшись здесь, постоянно думал, как бы сбежать, смотрел по сторонам, а среди ночи, само собой, вслепую полез искать, где перелезть стену — и когда он вот-вот бы умер, ты каким-то образом нарушил план, поэтому той ночью он всё-таки выжил.
— Хочешь сказать… — растерялся Фан Добин. — Пока я блуждал в саду, кто-то уже собирался убить Лу Фана, но увидел меня поблизости и не стал? Но в тот день я не мог воспользоваться своими боевыми навыками, убить меня было легче, чем сдуть пылинку.
Ли Ляньхуа нахмурился.
— Будь это кто-то другой, разумеется, его бы убили, но ты ведь фума, и если вдруг погибнешь, разве твой отец, отец твоего отца, твоя невеста и новоиспечённый батюшка твоей невесты смирятся с этим?
— Кх-кх… — поперхнулся Фан Добин. — А не будь я фума, уже был бы мёртв?
— Поздравляю, — с величайшим сочувствием посмотрев на него, радостно провозгласил Ли Ляньхуа, — похоже, придётся тебе взять в жёны принцессу.
— Тьфу-тьфу-тьфу. Но раз уж Лу Фан не погиб, почему накидку всё равно повесили на мосту?
— Некто повесил платье, всё подготовил, и только собрался убить человека, как вылез ты. Не сумев совершить убийство, он спокойно наблюдал, как ты забираешь эти вещи. — Ли Ляньхуа вздохнул. — На месте преступника я бы пришёл в ярость.