— Почему? — просто спросил Хэнчжэн, не понимая причины, несмотря на его торжественный тон.
— Из-за Шишоу* господина Яна, — медленно проговорил Фан Добин. — Мечи Шаоши и Шишоу выплавлены в одной печи, оба известны твёрдостью и отсутствием острого края. «Взмахни наставником юных и ступай, поклянись вернуться с головой врага» — только Шаоши способен противостоять удару Шишоу.
“Шишоу” — клятва головой.
Хэнчжэн всё ещё не вполне понимал, однако заинтересовался упомянутым длинным мечом.
— Значит, этот молодой человек собирался сразиться с подданным Яном?
Фан Добин перевёл дух.
— Ну… Цинлян Юй уже мёртв, он сказал, что Шаоши был нужен ему, чтобы кого-то спасти, но он погиб, и никто не знает, кого он хотел спасти. Поскольку господин Ян живёт в императорском дворце, значит, и тот человек тоже здесь, иначе он бы не стал красть меч Шаоши, намереваясь сравняться с мечом Шишоу.
— Кого-то спасти? — Хэнчжэн явно был поражён.
Старик-император явно ни капельки не представлял, что кто-то в его дворце нуждается в спасении.
— Когда Цинлян Юй погиб, — вздохнул Фан Добин, — кто-то оставил на его теле записку. — Он вытащил из-за пазухи стопку записок и развернул одну. — Вот она.
Хэнчжэн пробежал глазами строки «Из четырёх может быть либо один сверху один снизу, либо один сверху четыре снизу, либо два сверху два снизу и так далее, выбрать одно» — и, похоже, тоже не понял, о чём в них говорится.
— Что это за вещь? — нахмурился он.
Фан Добин развернул одну за другой оставшиеся две записки и указал на пропитанную кровью.
— Эту нашли в луже крови после смерти господина Ли. — Он указал на другую, залитую кровью с одной стороны. — А эту — после гибели господина Шана, в его паланкине.
При виде окровавленных записок у Хэнчжэна волосы встали дыбом от страха, он невольно отступил на шаг.
— Выходит… Неужели их убил один человек?
— Разумеется, один, — кивнул Фан Добин. — Убийца использовал золотистую бумагу для писем, какую не делают уже сотню лет, она из императорского дворца — самого высшего качества.
— Золотистая бумага? Из дворца? — с дрожью в голосе переспросил Хэнчжэн.
Фан Добин снова кивнул.
— Потому я и сказал, что это долгая история и очень запутанная. Эти записки, вне всякого сомнения, распространили из дворца. Ваше величество, взгляните… — Он развернул вторую записку, на которой было написано «девять небес», и третью — со словами «белое дерево». — В первой записке указано, как следует сложить бумагу, чтобы получился куб.
— Куб? — недоумевал император.
— Да, куб, — кивнул Фан Добин и указал на вторую записку. — «Девять небес» объяснить проще всего, это девять слоёв, на которые разделена небесная сфера — девять этажей.
Хэнчжэн снова сделал пару шагов по комнате.
— А третья?
— Белое дерево — вид древесины.
— Древесины? — Хэнчжэн чуть побледнел.
— Это очень лёгкая древесина, — кашлянув, ответил Фан Добин и медленно развернул залитую кровью четвёртую записку. Хотя кровь давно высохла, но по-прежнему вид её приводил в ужас. — И в четвёртой лишь точка — середина.
Хэнчжэн невольно ещё раз взглянул на листы бумаги.
— И дальше? И что с того?
— Ваше величество, неужели вы ещё не догадались? Здесь нарисованы линии и указан материал — это план строительства или чертёж.
— Это… — сдвинул брови Хэнчжэн.
— Это чертежи, вырезанные из книжицы под названием «Пагода блаженства», принадлежащей Дворцовому управлению. Если не верите, ваше величество, прикажите следователю из приказа Великой справедливости или учёному из академии Ханьлинь осмотреть книжицу — она сшита из той же золотистой бумаги, что и эти записки.
— Ты утверждаешь, что убийца наших чиновников сумел проникнуть в Дворцовое управление и украсть книгу о Пагоде блаженства? — На лице Хэнчжэна отразилась неуверенность.
— Да! — невозмутимо ответил Фан Добин.
Император надолго помрачнел.
— Выходит, убийца тоже пришёл ради Пагоды блаженства?
Фан Добин кивнул.
— Думаю, в этой книжице сохранились замысел и чертежи Пагоды блаженства. Преступник забрал несколько страниц из середины — во-первых, чтобы никто не смог выяснить, где находится Пагода блаженства, а во-вторых, чтобы оставить сообщение после убийства.
Хэнчжэн зашагал по комнате.
— Ты утверждаешь, что убийца — Лю Кэхэ, но какие доказательства? Зачем ему понадобилось красть тетрадь из Дворцового управления и оставлять записки на телах убитых?
Глаза Фан Добина блеснули, он пристально смотрел на императора.