Ли Ляньхуа широко улыбнулся ей.
— Чаю.
Юйде никогда не слышала, как он говорит, от неожиданности вскрикнула и убежала вместе с подносом.
Ли Ляньхуа не выдержал и рассмеялся. Циншу побледнел — впервые кто-то остался без единой царапины после беседы наедине с главой, обычно… в общем, после посещения главы пленники оказывались или без рук и ног, или слепыми и глухими, а кому повезло — те просто целиком в синяках и ранах, этот же человек непринуждённо смеялся, да ещё вдруг… неожиданно заговорил.
Видя, что у подростков от страха душа с телом рассталась, Ли Ляньхуа вежливо улыбнулся.
— Чаю, — повторил он.
Ли Ляньхуа не придирался ни к качеству чайных листьев, ни к тому, откуда набрали воду для заваривания — он пил любой чай. Циншу даже думал, если подать ему чашку воды и назвать чаем, мужчина и её бы с радостью выпил. Но, хотя эта мысль долго его не покидала, поступить так он всё же не решался.
Юйде высунула голову из-за дверей, с трепетом поднесла чашку чая. Пусть пленник и не был привередлив, она честно заварила листья высшего сорта.
Сделав глоток, Ли Ляньхуа указал на соседнюю комнату.
— Кто там находится? — спросил он с улыбкой.
— Заткнись! Смирно садись на кровать и жди, пока глава не скажет, что ты ей не нужен — тогда-то я тебя и прибью! — пришёл в ярость Циншу — странно уже то, что этот человек выжил после разговора с главой, так он ещё и стал вести себя всё больше будто хозяин.
— Мы с барышней Цзяо знакомы больше десяти лет, ты тогда ещё даже не родился… — сказал Ли Ляньхуа.
— Чушь! — вспылил Циншу. — Мне уже тринадцать!
— Но мы с барышней Цзяо знакомы уже четырнадцать лет, — спокойно заметил Ли Ляньхуа.
— Ну… ну и что с того? — покраснел Циншу. — Глава кого хочет, того и убивает, будь хоть сам Ди Фэйшэн… — Он резко умолк, с лица схлынула краска — уже понял, что сказал лишнего.
Он украдкой бросил взгляд на того, кто заставил его оговориться — если сначала мужчина весело улыбался, то теперь вдруг перестал.
С чего бы расстраиваться этому нахалу? Поражённый, Циншу растерянно переглянулся с Юйде — по логике вещей, он должен радоваться, узнав, что глава с Ди Фэйшэном рассорились, почему же он недоволен?
— Что она сделала с Ди Фэйшэном? — вздохнул Ли Ляньхуа.
Циншу и Юйде не сговариваясь замотали головами.
— Как по-вашему, что за человек Ди Фэйшэн?
Молчание.
— Дядюшка Ди — первый в Поднебесной… — спустя долгое время еле слышно прошептала Юйде, глаза её засияли. — Я… Я…
— Что? — прикрыв глаза, улыбнулся Ли Ляньхуа.
Юйде долго молчала.
— После того, как увидела дядю Ди, я больше не хочу замуж, — прошептала она.
— Почему? — удивился Ли Ляньхуа.
— Потому что другие мужчины не сравнятся с ним.
— Даже я? — указал он на себя.
Юйде замерла, долго смотрела на него в растерянности, а потом кивнула.
Ли Ляньхуа переглянулся с Циншу, мальчик сначала не хотел говорить, но наконец не выдержал и фыркнул.
— Да что в нём хорошего… Ты не видела, как он людей убивает…
— Хоть и убивает, он справедливее других, — тихо сказала Юйде.
— Что справедливого в беспричинных убийствах? — снова фыркнул Циншу. — Совершенно ничего…
— Ты совсем не понимаешь дядюшку Ди! — рассердилась Юйде.
— Да что тут понимать? — звонко закричал Циншу. — На слуг вроде нас, он даже не смотрит, одним небрежным взмахом руки может убить троих-пятерых таких, будто ты сама не видела! Убьёт и даже бровью не поведёт, да какой справедливости ждать от такого человека?
— Такого, как ты, убить — невелика потеря! — разозлилась Юйде.
У Циншу от гнева аж лицо позеленело, он выхватил меч и направил на неё.
— Эй-эй… — взывал Ли Ляньхуа. — Эй-эй-эй…
Юйде тоже обнажила меч, оружие зазвенело, сталкиваясь — зло сверкая взглядами, подростки сцепились в схватке не на жизнь, а на смерть. Юйде отразила колющий удар Циншу, прикидывая, как бы половчее проделать в нём сквозную дыру, как перед глазами вдруг что-то блеснуло, раздался звон, её меч и меч противника ударили по одной и той же вещи.
Блестящий предмет был им прекрасно знаком — сковывающая Ли Ляньхуа цепь из чёрного железа.
Сила цепи воздействовала мягко, мощь удара обоих мечей словно песок погрузилась в море, исчезла бесследно, а затем и их самих силы неожиданно покинули, будто истаяли, не осталось ни капли. Они упали, охваченные ужасом, и даже пальцем не могли пошевелить, как услышали над головой вздох.