— Пусть Ди Фэйшэн — первый в Поднебесной, пусть для него человеческие жизни — ничтожные былинки, — прошептал он, — пусть он самый мужественный из мужчин, да будь он хоть самой мужественной из женщин… Что тут такого?
Они почувствовали, как их ласково погладили по головам, словно обычных двенадцати-тринадцатилетних детей.
— Разве это стоит того, чтобы драться друг с другом? Глупые дети, — с нежностью произнёс он.
Несмотря на ласковый голос, душа Циншу вспыхнула яростью — что хочет, то и делает, кто тут ещё учить его будет? Он не мог говорить, но этот человек будто знал, о чём он думает, похлопал его по голове и не стал ничего добавлять, однако пылавший в сердце мальчика гнев почему-то угас.
Он подумал, что ему всего тринадцать, но уже очень давно никто не относился к нему как к ребёнку.
Никто, кроме этого человека… не считал, что, будучи ребёнком, естественно, он может ошибаться, и за промахи его можно простить, а потом не принимать их за что-то ужасное.
Ему вдруг стало горько.
Он упал неудачно, так что не мог видеть Ли Ляньхуа. Но Юйде лежала на спине, обзор у неё был прекрасный, и если бы Циншу мог повернуться к ней, то увидел бы на её лице ужас, если бы она могла говорить, точно бы закричала.
Ли Ляньхуа встал с кровати и сначала нагнулся к железному столбу по правую руку. Чёрное железо нельзя просто так разрубить. В его серых одеждах был спрятан гибкий меч, рубивший железо как глину, по имени Вэньцзин.
Но этой одежды здесь не было, принадлежавшие Ли Сянъи длинный меч Шаоши и гибкий меч Вэньцзин известны всей Поднебесной, разве могла о них не знать Цзяо Лицяо? Она сама немало пострадала от этих мечей, потому предусмотрительно убрала их.
Цзяо Лицяо была уверена, что без необыкновенного острого оружия он не сумеет разрубить цепи из чёрного железа, потому и не лишила его боевых способностей.
Разумеется, она понимала, что у Ли Ляньхуа осталась часть защищавшей его основы «замедления вселенной», но боялась, что если лишить его боевых способностей, он не протянет достаточно долго для успеха её замыслов.
На глазах Юйде Ли Ляньхуа встал рядом с железным столбом и принялся расшатывать его, раз уж не мог разрубить цепь. Чёрное железо не повредить клинком, оно плохо поддаётся ковке, потому цепи невозможно было сплавить со столбами, только повесить на них кольцами. Столбы вбили в землю, но не на глубину десять или восемь чжанов, да и почва под домом не была какой-то особенной. Расшатав столб, Ли Ляньхуа применил истинную силу, потянул вверх — синие кирпичи на полу затрещали и раскололись — и выдернул его целиком.
Казалось, это не потребовало у него много усилий, он расшатал другой столб, и не успели бы сгореть две палочки благовоний, а он выдернул все четыре и сорвал с них цепи из чёрного железа.
Глаза Юйде наполнились отчаянием — теперь этого человека больше ничего не сдерживало, а как только он сбежит, Цзяо Лицяо наверняка расправится с ней.
Однако, сорвав цепи со столбов и обмотав их вокруг себя, он не торопился бежать, а аккуратно поправил одежду, налил себе чая, спокойно выпил — и только тогда медленно вышел из комнаты.
Да ещё и с серьёзным видом закрыл за собой дверь.
За дверями обнаружилась длинная галерея, очень тёмная, без единого фонарика на протяжении десяти с лишним чжанов, но можно было разглядеть, что с одной стороны — семь-восемь комнат. С другой стороны тянулись изумрудные воды, но в прозрачной воде не плавали карпы — яснее ясного, что с пристрастиями Цзяо Лицяо, ни черепахи, ни карпы здесь не выжили бы, даже крокодилам и ядовитым гадам приходилось несладко.
Это место никем не охранялось.
Должно быть, это секретная запретная территория, в конце концов, Цзяо Лицяо никому не доверяет.
Такие, как Циншу и Юйде, пожалуй, очень юны — и даже не покидали этого места — потому сохранили хоть какую-то душевную чистоту.
Он тихо подошёл к соседней двери, уже догадываясь, но не желая подтверждения этой догадки.
Раздалось два щелчка. Он не стал возиться с медным замком тысячекратной ковки и стократной закалки, а попросту сломал две пластины, которыми дверь крепилась к стене, и таким образом снял левую створку.
Внутри тоже горел огонь, только не такой яркий, как четыре лампы в его камере.
Ли Ляньхуа шагнул вперёд, а потом вздрогнул от ужаса.
Глава 93. Запятнанный кровью меч
В тесной, не больше чжана в периметре, комнате висело множество перекрещивающихся разновеликих цепей со всевозможным диковинным режущим оружием, пол запятнан кровью так, что и не разглядеть первоначальный цвет тёмно-синего кирпича.