Им с Ди Фэйшэном очень повезло — раздражённая разговором с Ли Ляньхуа, Цзяо Лицяо взмахнула рукавом и немедленно спустилась с горы, не желая оставаться на вершине. В усадьбе было безлюдно — кроме Юйде и Циншу, всего десяток с лишним слуг и служанок, снаружи — всюду механизмы, тридцать три мастера банды «Юйлун» ранга «Нефритовая флейта золотого феникса» охраняли все укромные закоулки. Расположение и ловушки делали это место неприступной крепостью.
Но они не стали прорываться наружу.
На самом деле, Ли Ляньхуа, с Ди Фэйшэном на спине, схватил в кухне девочку-служанку, подробно расспросил, где находится жилище Цзяо Лицяо, заодно стащил корзину вина и кушаний, затем связал служанку и спрятал в чане из-под риса, и так они проскользнули в покои главы.
Превосходя все ожидания, там обнаружился среднего размера водоём с горячим источником. Горячий источник на вершине такой высокой горы! Ли Ляньхуа цокнул языком от удивления, восхищаясь тем, как Цзяо Лицяо выбрала место для своего дома, сбросил в воду Ди Фэйшэна, а затем прыгнул туда и сам, чтобы помыться.
Дом себе Цзяо Лицяо выстроила просторный: в юго-восточном углу был устроен бассейн с горячим источником, а в юго-западном стояло множество книжных шкафов, заполненных литературными трудами, лежал инкрустированный яшмой цинь, начисто вытертый, будто на нём в самом деле каждый день играла покорная и мягкая дева. Стол из сандалового дерева, кресла из палисандра, четыре драгоценности рабочего кабинета, цинь, вэйци, каллиграфия, живопись — они словно оказались в опочивальне одарённой девушки из семьи ханьлиньского академика.
Ди Фэйшэна не интересовали покои Цзяо Лицяо, он лишь равнодушно наблюдал, как с его тела потихоньку сходит запёкшаяся кровь.
Отмывшись целиком, Ли Ляньхуа мокрым вылез из воды и направился к шкафам с книгами.
Ди Фэйшэн прикрыл глаза и незаметно направил течение внутренней силы — пусть он и пострадал от сильного отравления и тяжёлых повреждений в лопатках, но силы у него были. Ли Ляньхуа разблокировал его акупунктурные точки, и внутренняя сила, запертая долгие месяцы, начала капля по капле собираться. Вот только его техника «Осенний ветер в тополях», стремительная и яростная, совсем не подходила для лечения, яд проник слишком глубоко — если принудительно зачерпнуть истинную ци, внутренние органы разорвёт. Цзяо Лицяо знала его слишком хорошо, понимала, что он не сможет исцелиться сам, потому и спокойно оставляла подвешенным в комнате.
Ли Ляньхуа повытаскивал из шкафа множество книг и увлечённо читал, чуть не лёжа на столе. Даже не глядя на него, Ди Фэйшэн знал о каждом его движении, вода в источнике бурлила, от тепла его разморило, и он вдруг погрузился в воспоминания.
Вспомнил Ли Сянъи.
Он смутно припоминал, что однажды в Янчжоу, в заведении «Луна в рукаве» этот человек играл в сянци с лучшей из цветков, и за каждый проигрыш следовало сочинить строку стихотворения. В итоге, проиграв тридцать шесть раз подряд, Ли Сянъи румянами вместо туши написал на стене тридцать шесть строк «Песни о мирских скорбях и брачных узах».
— Ах… — зевнул человек за спиной и сонно улёгся на стол. — Ты голоден?
Ди Фэйшэн не ответил.
— Ты ещё берёшь в руки меч? — спустя долгое время бесстрастно спросил он.
— Ты что, не знаешь, что, когда спрашивают «ты голоден?», отвечать нужно «да, давай поедим»… — невнятно отозвался Ли Ляньхуа, слез с кресла, вытащил из прихваченной с кухни корзины пару тарелочек с холодными закусками, затем достал пару кувшинов молодого вина и улыбнулся. — Так ты голоден?
Конечно, Ди Фэйшэну хотелось есть.
Он с шумным плеском вылез из воды и уселся рядом с Ли Ляньхуа на скрещенные ноги, забрызгав всё вокруг.
Тот засуетился, спасая блюда с закусками.
— Ну что ты за варвар невоспитанный… — пробормотал он.
Усевшись, Ди Фэйшэн взял кувшин вина и сделал глоток. Ли Ляньхуа умудрился прихватить ещё и два комплекта палочек, так что он подцепил с блюда кусок курицы и принялся есть.
— Эй, Цзяо Лицяо ведь всегда преклонялась перед тобой, почему же сотворила с тобой такое? — Ли Ляньхуа неторопливо щипал куриную ножку и маленькими глоточками цедил вино. — Эти наросты по всему телу выглядят, конечно, жутко. Вот только и так достаточно одного лишь твоего имени, чтобы напугать людей, к тому же, не станешь же ты для этого раздеваться. Так для чего они?