Ди Фэйшэн хмыкнул, и Ли Ляньхуа уж думал, что он онемел, как тот всё же заговорил.
— Она хочет свергнуть императора.
— Да знаю я, — невнятно промычал Ли Ляньхуа, обгрызая куриную ножку. — Она хочет сесть на трон, а тебя сделать императрицей…
Ди Фэйшэн замер и криво усмехнулся.
— Она сказала, что захватить Поднебесную ей раз плюнуть, что хочет посадить меня на трон.
Ли Ляньхуа разочарованно охнул.
— Так она хотела не тебя сделать императрицей, а выйти за тебя замуж и самой стать императрицей.
— Обрести власть над двором и народом, занять императорский трон — если даже у меня возникнут такие намерения, я добьюсь этого сам, к чему прибегать к посредничеству какой-то женщины? — холодно произнёс Ди Фэйшэн.
— Да, верно, поэтому она просто так сотворила с тобой эту жуть?
— Она хотела каждый день есть мою плоть, — улыбнулся Ди Фэйшэн.
— Она хотела каждый день есть твою плоть, чтобы дать выход своей ненависти, — вдруг понял Ли Ляньхуа, — но боялась, что не хватит, и после пары-тройки раз ты умрёшь, поэтому отравила тебя каким-то ядом, от которого на теле появляются наросты, и каждый день срезает их.
Ди Фэйшэн пил вино, молчаливо соглашаясь.
— Глава Цзяо и правда необычно мыслит. — Ли Ляньхуа съел несколько куриных ножек и покосился на собеседника. — От подобной отравы обязательно должно быть противоядие, она любит тебя до безумия, и ни за что не сделала бы с тобой что-то необратимое. К тому же, наросты ужасно уродливые, и ей стало бы неприятно слишком долго на них смотреть.
Ди Фэйшэн бесстрастно пил, не принимая его всерьёз.
Им не о чем было говорить друг с другом.
Четырнадцать лет назад они и представить не могли, что однажды будут сидеть рядом и пить вино.
Четырнадцать лет назад один и представить не мог, что однажды отречётся от меча.
Четырнадцать лет назад другой и представить не мог, что однажды всё его тело будут покрывать наросты.
За окном плыли облака и туманы, поднимались и опускались могучие вершины гор, покрытых сочной зеленью, но пустынных и унылых. Сидя друг напротив друга, они пили вино, постепенно стемнело, луна прокатилась над тысячью гор, озарила снежный покров в окне.
— Теперь…
— Тогда…
Оба вдруг заговорили одновременно и тут же замолчали. Выражение лица Ди Фэйшэна как будто самую малость смягчилось, он даже улыбнулся.
— Что теперь?
— Теперь, после сегодняшнего, что собираешься делать? — спросил Ли Ляньхуа.
Ди Фэйшэн снова выпил и улыбнулся.
— Убить тебя.
Горько усмехнувшись, Ли Ляньхуа невольно тоже сделал глоток.
— А что тогда?
— Тогда… — Ди Фэйшэн помолчал. — Луна светила не так ярко, как сегодня.
Ли Ляньхуа рассмеялся, поднял чашу, чествуя луну.
— Тогда… нет, тогда луна светила столь же ярко… Кроме как убить меня, ты совсем не думал о том, что будешь делать дальше? — неожиданно серьёзно спросил он. — Не собираешься основать секту «Иньюань», «Теюань» или какое-нибудь учение «Золотой уточки-мандаринки», банду «Золотой ворон»*?.. Или завязать с преступной жизнью, открыть зелёный терем или красный дворик, жениться, наконец?
Ли Ляньхуа играет с названием «Цзиньюань» (Золотой феникс с желтым оперением): «Иньюань» — Серебряный феникс, «Теюань» — Железный феникс. «Уточка-мандаринка» — 鸯 (ян), часть слова 鸳鸯 (юаньян) «мандаринки, любящие супруги», где первая часть 鸳 (юань) — тот же иероглиф, что в названии «Цзиньюань». «Золотой ворон» — тот самый, что «несет солнце».
— Зачем мне жена? — вопросом на вопрос ответил Ди Фэйшэн.
— Но каждый мужчина хочет жениться, — опешил Ли Ляньхуа.
Похоже, Ди Фэйшэна это позабавило.
— А ты? — взглянул он на собеседника.
— Моя невеста вышла за другого… — беззаботно отозвался Ли Ляньхуа, поднял голову и вдруг улыбнулся. — Двенадцать лет назад я пообещал им всем… что в день, когда Ваньмянь выйдет замуж, угощу всех свадебными сладостями. Я рад, что она вышла за Цзыцзиня… теперь ей больше не придётся страдать.
Он говорил сбивчиво и бессвязно, Ди Фэйшэн не вполне понял, допил вино и бесстрастно припечатал:
— Она всего лишь женщина.
Ли Ляньхуа поперхнулся.
— Амитабха, благодетель, с такими мыслями, боюсь, ты никогда в жизни не найдёшь себе жену. — Он с серьёзным видом сказал: — Женщины подобны нежным сливам, тонким изящным ивам, белому снегу и драгоценной яшме, плывущим облакам и прозрачным источникам, жемчугам и так далее. Они могут быть капризными и ласковыми по характеру, сильными и очаровательными обликом, обладать мудростью и добродетелью, выделяться образованностью и талантами — они сверкают всеми красками, и каждая не похожа на другую. Вот взять твою главу Цзяо, такие небожительницы рождаются раз в несколько сотен лет, разве можно равнять её с прочими женщинами? Из-за неё у тебя по всему телу наросты — по одному лишь этому понятно, что она поистине единственная из десяти тысяч, дивный цветок, выделяющийся среди других…