С одиннадцатого числа пятого лунного месяца начинался сезон цветения синих лотосов, однако в усадьбе Цайлян было безлюдно, прежнее оживление совершенно исчезло. После смерти жены Го Хо только и делал, что упражнялся с мечом — порубил множество деревьев гинкго на заднем дворе, любовно выращенных отцом, расколол несколько купленных за большие деньги фигурных камней, и весьма гордился своими успехами в боевых искусствах. Го Дафу последние несколько дней сидел напротив пустынного двора и сокрушённо вздыхал над расчётными книгами. В детстве он потерял мать, в молодости — похоронил жену, а теперь же ни с того ни с сего умерла невестка. Неужели это наказание за то, что в юности он однажды продал поддельное лекарство? Нет, не может быть, мучительно размышлял Го Дафу, если это наказание, то при чём тут его матушка, которую он даже не помнил? Когда его матушка умерла, он был ещё грудным младенцем и не успел ни в чём провиниться…
— Хозяин. — Служанка Сюфэн поднесла чашку горячего чая. — Один молодой господин говорит, что хотел бы посмотреть лотосовое озеро. Его не пустили за ворота, но в последнее время гостей мало, и вы, хозяин, говорили…
Большинство тех, кто стучался в ворота, были голодранцами, потому их и не пускали. Го Дафу нетерпеливо замахал руками.
— А-а… Пусть заходит, пусть заходит, с тех пор, как Сусу там утонула, никто не спускается к воде, может, хоть прогоним неудачу.
— Так… А где же? — Вдруг рядом с ногами Го Дафу из лотосового озера с плеском высунулась голова и с недоумением спросила: — А где тут ступеньки? Есть кто дома?
Сюфэн взвизгнула и выронила из рук чашку с горячим чаем, незнакомец поспешно нырнул в воду. Го Дафу разглядел, что среди лотосовых цветов и листьев скрывается мужчина, и принялся звать прислугу.
— Эй, кто-нибудь, сюда! Держи вора! Грабитель!
— Грабитель? — Человек в лотосах удивился ещё сильнее, огляделся вокруг и вдруг осознал. — Я?
Ещё не оправившись от испуга, Сюфэн закивала, а потом узнала его.
— Хозяин, да это же господин Ли, который только что стучался в ворота.
Го Дафу недоверчиво смерил взглядом мокрого насквозь незнакомца.
— Ты кто такой? Зачем в воду залез?
Молодой человек неловко кашлянул.
— Мост снаружи оказался немного скользким…
Сюфэн с Го Дафу опешили — так он свалился в ручей за пределами усадьбы, и его смыло потоком в озеро — никакой он не вор.
— Вы пришли полюбоваться лотосами?
Он покивал.
— Вообще-то… у моего дома не хватает одной доски…
Не успел он договорить, как Го Дафу расцвёл.
— Вы умеете писать стихи?
— А? Стихи?
Го Дафу снова оглядел его сверху донизу — этот принесённый потоком молодой человек имел наружность бедного учёного.
— Давайте так. В мою усадьбу Цайлян пускают только уважаемых и благородных людей, но если вы владеете стихосложением и напишете для меня несколько стихов о лотосах, я позволю вам пожить здесь три дня. Как вам?
— Но люди древности столько написали о лотосах… — в замешательстве проговорил незнакомец.
— Верно, верно, — разулыбался Го Дафу. — Но разве среди них есть стихи об этих синих лотосах?
Пошевелив своими неповоротливыми закостенелыми извилинами, промокший наконец сообразил: после несчастного случая репутация усадьбы Цайлян пострадала, и хозяин надеялся с помощью стихотворений о лотосах вернуть ей былую славу.
— Это… ну… — Молодой человек долго мялся в нерешительности и наконец твёрдо заявил: — Я умею слагать стихи.
Го Дафу сложил руки в приветствие — стоило промокшему сказать, что он умеет писать стихи, как уважение к нему возросло до небес.