Го Дафу оцепенело смотрел на Го Куня, не в силах поверить, что этот семидесятилетний слабоумный старик и есть убийца — однако же его поймали с поличным. Приказные сковали худого и немощного старика восемью железными цепями, так что он согнулся под тяжестью. Вдруг он зарыдал и вцепился в штанину Го Дафу, как будто его несправедливо обидели. Ван Хэйгоу пришёл в ярость, приподнял подол своего чиновничьего платья и пнул его.
— Убивал не моргнув глазом, а теперь в слёзы? По морде ему, чтоб заткнулся!
— Есть! — Один из приказных тут же шагнул вперёд и отвесил Го Куню затрещину.
— Послушайте… Начальник Ван, незаконно назначать наказание и избивать задержанного, не закончив расследование… — обеспокоенно заговорил кто-то. — К тому же… Го Кунь — не главный виновник.
Ван Хэйгоу подскочил от испуга, покрутил головой.
— Кто? — Потом вдруг понял, кто это сказал, и заорал: — Ли Ляньхуа! Бедный чиновник о тебе тревожится, а ты вздумал напугать его, притворившись мёртвым? Эй, сюда…
Ли Ляньхуа медленно принял сидячее положение и весело улыбнулся, хоть с его одежды стекала вода.
— Начальник Ван, неужели вы не хотите узнать про этот череп в руках Го Куня… кому он принадлежит?
— Это… это… — Ван Хэйгоу запнулся и уставился на него. — Ты знаешь? Посмел насмехаться над чиновником! А ну…
— Как можно, как можно… — Ли Ляньхуа вжал шею в плечи.
Теперь-то Ван Хэйгоу поумнел, холодно усмехнулся.
— Что-то по тебе не видно.
— Что вы, что вы, — снова улыбнулся Ли Ляньхуа, отчего у Ван Хэйгоу со злости дым из ушей пошёл, а Го Дафу вытаращил глаза и раскрыл рот.
Ли Ляньхуа сел прямо, с некоторым сожалением оглядел промокшее и испачкавшееся в иле платье и чрезвычайно ласково улыбнулся ошарашенной толпе, словно был образцом порядочности и высоких моральных качеств.
— Вообще-то, когда матушка Цзян рассказала мне о том, как погибли три хозяйки, я подозревал, что убийцей может быть Го Кунь. — Он указал на старика. — В озере Цайлян есть и глубокие места, но рядом с гостевыми покоями — мелководье, странно, что они утонули там, тем более, среди погибших была дочь рыбака. Есть два возможных объяснения этому: одно из них — перед тем, как утонуть, она была ранена и не могла сопротивляться, другое — её сначала убили, а потом замаскировали убийство под несчастный случай. Несколько человек подряд умерло таким образом, и я, как и все, подумал: неужели это чей-то злой умысел? — Он тонко улыбнулся. — Просто всех смущает продолжительность более пятидесяти лет и двадцатилетние промежутки между убийствами — кажется невозможным, чтобы кто-то скрывался в семье Го так долго, только ради того чтобы убить нескольких незначительных женщин, поэтому проще считать это несчастными случаями. Однако я подумал… — медленно проговорил он. — Я подумал: если это чей-то злой умысел, то всё предельно просто, убийца — тот, кто живёт в усадьбе Цайлян более пятидесяти лет, но кто это? Матушка Цзян? Нет, пятьдесят три года назад, когда она стала служанкой деда Го Дафу, ей было всего тринадцать — совсем ребёнок, а когда вышла замуж за дядюшку Цзяна, то пожелай она выйти из дома посреди ночи, разве об этом не узнала бы вся её семья? Кто тогда остаётся? Помимо матушки Цзян, есть ещё один человек, который прожил здесь достаточно долго и может ходить где вздумается, на кого никто не обратит внимания — это Го Кунь.
— Но дядя Кунь же с рождения слаб разумом, как он мог совершить такое… — потерянно пробормотал Го Дафу.
Ли Ляньхуа слегка улыбнулся.
— Он сам не понимает, что делает. Потому я и сказал, что он не главный виновник, и не он совершил первое преступление. Возможно, он случайно увидел, а потом подражал — только и всего.
— Подражал? — Ван Хэйгоу вздрогнул всем телом.
— Подражал? Что это значит? — Го Хо с отцом обменялись растерянными взглядами.
— Это значит, что… — медленно начал Ли Ляньхуа. — Первую женщину убил не Го Кунь, он только был свидетелем убийства, а потом, увидев похожие обстоятельства, подражал действиям преступника, принимая это за игру, — раздельно проговорил он. — Боюсь, что таким “обстоятельством”, побуждающим совершить убийство, было свадебное платье, семейная реликвия семьи Го, что дороже золота, такое прекрасное, что нравится каждой женщине — время от времени, глубокой ночью они надевают его и тайком бегут к зеркальному камню полюбоваться собой. Почти наверняка так и делали женщины семьи Го, включая и служанок. Но Го Кунь видел, как убили женщину в свадебном платье, поэтому как только кто-то так наряжался и подходил к зеркальному камню, он, подражая преступнику, загонял их к амбарам, где они запинались за порог, падали в озеро и тонули.