Го Хо сначала кивнул, а потом воскликнул:
— Мне переодеться бабушкой?
Ли Ляньхуа мягко и вежливо кивнул.
— Молодой господин Го силён в боевых искусствах, вместе с вами, даже если столкнёмся с опасностью, наверняка сумеем найти выход из положения.
Го Хо остолбенело уставился на него, думая про себя: раз господин Ли просит, я сделаю всё, что в моих силах, вот только методы у него какие-то странные… Под полными сомнений взглядами Ли Ляньхуа весело сказал:
— Дайте мне три дня срока, а потом в час ночной, когда луна в зеркале отражена, приходите, буду ждать.
Хотя все слышали, что эти слова произнёс он, но по спине у них пробежал холодок, словно рядом с зеркальным камнем стоял призрак.
Глава 21. Смертоносное свадебное платье
Поторговавшись, Ван Хэйгоу и Ли Ляньхуа договорились, что Го Кунь временно останется в усадьбе, в течение трёх дней Го Дафу и другие не станут ставить под сомнение слова и действия Ли Ляньхуа, а дождутся окончания срока в час восхода луны. Хотя Ли Ляньхуа клятвенно заверил, что добьётся успеха, другие люди весьма сомневались в этом. Ван Хэйгоу решил, что если результатов не будет, он первым делом отправит Го Куня наверх — ему всё равно не узнать, что произошло пятьдесят с лишним лет назад. Го Дафу тяжело вздыхал и печально хмурился — мысли о матери, жене и невестке не покидали его. Го Хо же с горячностью следовал за Ли Ляньхуа по пятам и слепо верил каждому его слову.
Ли Ляньхуа перво-наперво отоспался в гостевых покоях, а когда проснулся на следующее утро, из трёх суток прошло уже полдня. Го Хо слонялся у его дверей, мельтеша как встревоженная блоха, но не осмеливался ломиться внутрь. Наконец Ли Ляньхуа поднялся с постели, однако очень долго копался в сундуке с одеждой, вытащил два комплекта, долго их сравнивал, как будто не мог определиться, потом закрыл глаза, выбрал на ощупь и медленно оделся. Окно в гостевых покоях было открыто, и Го Хо так таращился, что чуть глаза не выпали, пока Ли Ляньхуа наконец не вышел наружу.
Сначала он направился в кабинет, существовавший со времён постройки усадьбы Цайлян — Го Цянь и Го Дафу хранили здесь каллиграфию и живопись, старинные и редкие вещи. Го Хо маячил за его спиной, но Ли Ляньхуа не обращал на него внимания. В кабинете стояло несколько шкафов, один принадлежал отцу Го Цяня, второй — Го Цяню, а третий — Го Дафу. Ли Ляньхуа открывал шкафы один за другим, вытаскивал и просматривал произведения каллиграфии и живописи, расчётные книги; там нашлось несколько пейзажей с усадьбой Цайлян, выполненных тушью в монохромной технике — прелестных и весьма реалистичных, а также множество изображений красных и пурпурных лотосов, уток-мандаринок среди лотосов, и каллиграфических работ, подобных “Словно лотосов раскрылись бутоны”. Добросовестно просматривая всё, он почтительно взял в руки свиток со скорописью и зачитал вслух:
— “Стая скрылась вдали, возвращаясь домой, бесприютный, куда ты направишь полёт”… Молодой господин Го, я что-то не разберу, что здесь написано.
Сдвинув брови, Го Хо уставился на это “стихотворение” и с трудом прочитал:
— “Под судёнышком, потерявшись, ждёшь… Хочешь… взбередить город”… — Он не знал несколько слов и не мог разобрать эту скоропись, подобную плывущим облакам и текущей воде. Ли Ляньхуа и не собирался над ним смеяться, вместе с ним склонился над свитком, а потом с воодушевлением заявил:
— Действительно, “взбередить”. Как по-вашему, это похоже на “бредить”?
Го Хо расхохотался, а потом вдруг вспомнил, что Ли Ляньхуа полагается вести расследование, и смех как отрезало.
— Ха-ха… Ох, господин Ли, а как же дело…
Ли Ляньхуа неохотно свернул свиток и убрал на место, тщательно осмотрел кабинет, открыл окно: оно тоже выходило на озеро, только лотосы здесь росли не очень густо, и вид был не такой живописный, как из гостевых покоев. Он с сосредоточенным видом долго стоял перед окном, Го Хо глазел вместе с ним, однако ничего не высмотрел. Наконец, Ли Ляньхуа пробормотал:
— Комаров слишком много…
Го Хо ничегошеньки не понимал, Ли Ляньхуа однако, похоже, утратил интерес к кабинету и, заложив руки за спину, с довольным видом любовался пейзажем, а затем, после долгих размышлений, снова отправился к зеркальному камню.