Лунный свет постепенно становился ярче, освещая бронзовое зеркало, и, усиливаясь в отражении, озарял клочок земли перед рощей. Ли Ляньхуа подготовил ведро чистой воды, привязал свадебное платье к Го Хо спереди. Го Хо предполагал, что ведро воды — чтобы помыть руки или умыться, а он вдруг вылил его на себя, промочив с ног до головы, подвязал рукава, закатал штанины, непринуждённо подошёл к зеркальному камню и уверенно продекламировал стихи:
— Стая скрылась вдали, возвращаясь домой,
бесприютный, куда ты направишь полёт?
Потерявшись, зовёшь под студёным дождём,
хочешь броситься в пруд, только страх не даёт.
Над рекой низко стелется туч полотно,
лишь луна над заставами горных хребтов.
Может, чья-то стрела твою жизнь оборвёт —
кто всегда одинок, тот уже обречён.
И он принялся медленно расхаживать туда-сюда, сокрушённо вздыхая.
Все озадаченно переглянулись, Го Кунь же вдруг издал низкий гортанный крик, схватил с земли палку и бросился на Ли Ляньхуа, Ван Хэйгоу хотел закричать “Хватай его!”, но подумал и сдержался, а потом увидел, как Ли Ляньхуа упал, и Го Кунь потащил его под дерево, выкрикивая странным голосом:
— Вы у меня полетаете! Полетаете! Говори правду, вы с ней… А-а-а! — Последний вопль был преисполнен ужаса. — Чудовище!
Этот выкрик “чудовище” был для всех неожиданностью, Го Кунь со свирепым взглядом схватил палку и яростно ударил Ли Ляньхуа, словно пытаясь отрубить ему голову.
— Чудовище! Чудовище!
Ли Ляньхуа, очевидно, тоже не ожидал такой реакции и распахнул глаза; Го Хо, видя, что дела плохи, подбежал на помощь.
— Ты…
Не успел он договорить, как Го Кунь обеими руками схватил Ли Ляньхуа за голову и потянул, пронзительно вопя:
— Смотри, он чудовище! Он мёртв, мёртв, ты с ним никуда не улетишь!..
Ли Ляньхуа вскрикнул от боли, когда его потянули за шею, и Го Кунь резко разжал руки и уставился на него, по видимому, озадаченный, что “мертвец” ещё разговаривает. У Ван Хэйгоу от воплей “чудовище” сердце в пятки ушло, он приказал схватить Го Куня.
— Ли Ляньхуа, ты что вытворяешь?
Ли Ляньхуа поднялся на ноги, похоже, не предполагавший такого поворота событий.
— Кха-кха… Начальник Ван, господин землевладелец, у кого Го Кунь учился писать?
— У моего отца, — нерешительно ответил Го Дафу.
Ли Ляньхуа кивнул.
— Какие у них были отношения?
— Отец всегда был добр к нему, — нахмурился Го Дафу.
— Он подражал вашему отцу? — со вздохом спросил Ли Ляньхуа.
Как только эти слова прозвучали, всё стало ясно как день. Го Дафу округлил глаза.
— Хочешь сказать… — вырвалось у Ван Хэйгоу.
Ли Ляньхуа беспомощно пробормотал:
— Хочу сказать… полагаю… это только предположение… Вы можете со мной не согласиться… Полагаю, хотя он и слабоумный, по-видимому, он учится глядя на других, и способен научиться чему-то, следуя за самым близким и знакомым человеком. Возможно, обычно этот человек учил его чему-то, и подражая ему, он выражал своё восхищение.
— Это… — Ван Хэйгоу нахмурился. Это не повод признавать Го Цяня убийцей.
Ли Ляньхуа вдруг усмехнулся.
— Давайте пока не будем обсуждать, подражал ли Го Кунь Го Цяню или нет. Начнём с мертвеца — у нас есть череп, значит, должно быть и тело. Но ни матушка Цзян, ни господин землевладелец не помнят, чтобы пятьдесят с лишним лет назад в усадьбе принимали гостя, а потом он бесследно пропал. Если бы что-то подобное произошло, то как бы семья Го ни пыталась скрывать, слухи о пропавшем в усадьбе Цайлян всё равно бы разлетелись, разве о таком забудешь? А значит, покойник не был почётным гостем, во всяком случае, большинство людей не знало о его прибытии.
Го Дафу кивнул: пятьдесят лет назад усадьба Цайлян ещё не стала популярным местом, где останавливались именитые и учёные мужи, Го Цянь занимался торговлей, друзей у него было немного, гостили они редко.
— Тогда… Каким образом этот человек попал в усадьбу так, что об этом никто не знал? — продолжил Ли Ляньхуа. Все переглянулись, а он помолчал и улыбнулся. — Странно, правда? — Все дружно покивали: действительно, странно. Он весело рассмеялся. — В таком случае… каким же образом сюда проник Ли Ляньхуа?
Го Дафу остолбенел, внезапно осознав.
— По воде! Он приплыл!
Ли Ляньхуа кивнул.
— Неважно, сам он приплыл или его принесло потоком — хотя усадьба обнесена стенами, здесь есть места, которые находятся у воды. Если плыть не на лодке, незаметно проникнуть сюда не составит труда.
— Ты мелешь языком уже полночи, а толку как от пердежа! — взорвался Ван Хэйгоу. — Ну и что, что какой-то ребёнок приплыл?